Никто не надеется встретить в современном обществе идеальную женщину, и все же я и сейчас мечтаю о ней.

Вторая запись Ёсиоки Цутому

Не скажу, как она выглядела в тот день, когда я увидел ее впервые; если бы я ее любил, мне бы, наверное, навсегда запомнились ее смех, легкие прикосновения ее пальцев и прочие нежности, которыми обмениваются влюбленные. У нас же ничего подобного не было, потому что я хотел лишь удовлетворить желание.

Грубо говоря, мне нужна была женщина на ночь. Я нашел ее, чтобы, использовав, выбросить, как выбрасывают пустую пачку из-под сигарет, сойдя с ночного трамвая.

В ответном письме она назначила мне свидание у вокзала Ситакитадзава, недалеко от которого жила. Она писала, что не хочет встречаться со мной в многолюдных районах Синдзуку или Сибуя, потому что боится заблудиться.

Место нашего свидания я запомнил хорошо. Еще бы! Рядом находилась привокзальная уборная, и от нее так воняло, что не запомнить это было невозможно. Над головой проносились поезда, и с эстакады на мои рваные ботинки падали черные капли.

Это была окраина Токио, еще не оправившаяся от военных ран.

Я нащупал деньги в кармане и с облегчением подумал: «Все-таки хорошо, что она не назначила свидания в кафе». В моем положении глупо тратить тридцать иен на две чашки кофе, когда есть более удобные и, главное, более дешевые места свиданий, известные каждому токийскому студенту.

Итак, я ждал. Часы у входа в кинотеатр показывали половину пятого.

Ее письмо пришло в невзрачном желтеньком конверте. На дешевой почтовой бумаге неровным ученическим почерком Мицу писала, что работает в конторе фармацевтической фабрики и что до конца рабочего дня им уходить не разрешают.

«Неужели в университете тоже есть поклонники Вакаяма Сэцуко? В воскресенье я смотрела «Зеленые горы» с ее участием. Она восхитительна. Я запомнила песню из этого фильма и пою ее во время работы. Кроме Сэцуко, из новых артистов мне нравится Цурута Кодзи».

Многочисленные орфографические ошибки в ее письме заставили смеяться даже Нагасиму.

— Где ты раскопал эту принцессу? — хохотал он. — Вот так «черепаха»!

На тогдашнем студенческом жаргоне «черепахой» назывался непритязательный парень, а «зайчихой» — предмет его ухаживаний; тем самым их любовь уподоблялась погоне черепахи за зайцем.

— Заткнись! — сердито крикнул я. — У тебя и такой нет.

Но, вдоволь нанюхавшись вони из вокзальной уборной, я вспомнил этот разговор с Нагасимой и почувствовал к себе отвращение.

В пять часов кончился рабочий день. Густая толпа повалила с вокзала, растекаясь в разные стороны, но девушки, похожей на Морита Мицу, не было видно.

По другую сторону железнодорожных путей остановился рекламный автобус, и коренастый мужчина стал прокручивать модные песенки.

Я решил отправиться домой, если она не приедет со следующей электричкой.

«Это тебя бог наказал. Так тебе и надо. Нечего лезть в любовники», — издевался я над собой.

В это время две девушки, поглядывая по сторонам, подошли к рекламному фургону и о чем-то спросили мужчину. Когда мужчина показал в мою сторону, я понял, что одна из них — та, которую я жду. Может быть, это она спряталась за спину подруги. Обе они стеснялись — это было видно по их лицам и по тому, как они нерешительно подталкивали друг дружку.

— Спроси его, — шепнула та, у которой, как у деревенской школьницы, на плечах лежали две косы.