Она глядела из окна, как уходил Джем. Он ни разу не оглянулся. Не колебался. Ясно, что он решил ее бросить.

Джем повернул за угол, и в ней угасла последняя, слабая надежда на его возвращение.

Он даже не выслушал объяснений.

Джем предложил ей довериться ему, а сам не выдержал первого же испытании.

Элоиз включила автоответчик с сообщением Касси. Потом прокрутила его снова и снова.

Оно звучало отвратительно.

Но он должен был подождать, выслушать, что она ему скажет.

Слез не было. Она ничего не чувствовала. Просто неподвижно сидела, не веря тому, что произошло.

Он ушел. Бросил ее. Все кончено.

На столе, словно в насмешку, стояли две чашки. Единственный знак того, что Джем был здесь.

Она должна это пережить, она переживет, вынесет очередное испытание. Люди не умирают от разбитого сердца.

Элоиз оделась и вышла из квартиры. Воздух благоухал весной и… оптимизмом.

Она отправилась в полицию и оставила подробное заявление. Царапину на щеке сфотографировали, потом ей сообщили, что двое нападавших задержаны. В полиции не сомневались, что скоро будет арестован и третий.

Элоиз сказала, что всегда готова помочь. Потом на метро поехала в больницу к Белинде.

Сестра в приемной указала ей отдельную палату в конце коридора.

Улыбаясь, Элоиз вошла в палату, но улыбка сразу погасла, когда она увидела там Джема, сидящего у постели сестры.

Он поднял голову и, помрачнев, встал.

— Я уже ухожу.

— Ты не должен…

— Мне пора. — Джем торопливо поцеловал Белинду в щеку и тут же ушел.

Когда за ним закрылась дверь, Белинда обратилась к Элоиз:

— Твоя рана выглядит получше, чем моя.

— Да. — С этой раной все в порядке. Самая болезненная — та, которую нанес душе сводный брат Белинды. — Я была в полиции. Оставила заявление, — продолжала Элоиз, пытаясь улыбаться. — Они сфотографировали мое лицо.

— Они уже были здесь и меня тоже фотографировали, — кивнула Белинда. — Ты сказала ему? — (Элоиз вопросительно взглянула на нее.) — О письмах.

Пытаясь выиграть время, Элоиз занялась своей сумочкой.

— Я собиралась. Но на нас напали… потом одно событие цеплялось за другое.

— Джем отмалчивается — Белинда, попытавшись улыбнуться, тут же скривилась от боли.

— Он не стал меня слушать. Не сомневаюсь, он считает, что я действовала по заранее разработанному хитроумному сценарию. Не понимаю, почему он в этом так уверен. Какую цель я могу преследовать?

— Деньги, — скупо ответила Белинда. Элоиз ошеломленно взглянула на ее.

— Мне не нужны деньги.

— Я знаю. Он тоже знает, как мне кажется. — Белинда теребила простыню. — Дай ему шанс, Элоиз. Он исправится.

Она замотала головой прежде, чем Белинда договорила.

— Слишком поздно.

— Это ты так считаешь. Если бы ты знала Джема, когда он только приехал в аббатство. Это был такой противный мальчишка!

Неожиданно для себя Элоиз с интересом слушала ее рассказ.

— Он говорил тебе о своем отце?

— Немного. Сказал, что тот был драчун и обманщик.

Белинда сдавленно засмеялась.

— Вот то-то и оно. Руперт Норланд был тот еще тип. Мой Пьер по сравнению с ним — просто мать Тереза. Джем совершенно изменился. В нем уже не узнаешь того мальчика, каким он был в детстве. Но… — Белинда замолчала, подыскивая верные слова. — Дело в том, что… Джем очень недоверчив. Ему часто приходилось сталкиваться с ложью.