|
Съемки всегда связаны с нервным напряжением, эти же прошли не хуже остальных. Я никогда не принадлежал к числу тех режиссеров, которые считают своих актеров рабочей скотиной. Я всего лишь требовал, чтобы они выдавали мне лучшее, на что способны. Учитывая, какие суммы они получали, это минимум! Никто никогда не упрекнул Чаплина, что тот снимал двадцать раз одну и ту же сцену! Знаете, что он говорил? Что напряжение, испытываемое перед софитами и кинокамерой, стимулирует творческое начало и у него самого, и у актеров. Элизабет была настоящим профессионалом. Она никогда не жаловалась, даже когда была совершенно измучена. Я прекрасно находил с ней общий язык. Она знала, каким везением для нее была возможность участвовать в этих съемках.
Самолюбие Харриса возвращалось просто на глазах. У меня же не было большого желания пускать этот процесс на самотек. — Помните дни сразу после исчезновения моей матери? — Конечно, помню. Актеры были размещены в роскошных бунгало рядом со студией Сан-Фернандо, но ваша мать каждый вечер возвращалась в Лос-Анджелес. В понедельник утром мы прождали ее много часов, и, уверяю вас, я был очень недоволен, так как нам предстояло снять важную сцену. Так как она все не приходила, я решил изменить распорядок и убрать несколько менее важных планов. Неприятности такого рода на съемках не редкость. В съемочной группе никто ни о ком не беспокоится, но я сразу подумал, что произошло что-то из ряда вон выходящее. — Почему? — Я вам уже сказал: Элизабет не позволяла себе капризов, она всегда была пунктуальна и выполняла все, что ей говорили. Если бы у нее возникла какая-то личная проблема, Элизабет обязательно бы нас предупредила. Задним числом историю переписать нетрудно, но у меня тогда было дурное предчувствие. Она уехала со студии в четверг днем, около 16 часов, — сцена, которую вы видели, была последней, снятой в тот день. Перед тем как уехать, Элизабет заглянула ко мне, чтобы сказать, как она счастлива участвовать в этом фильме. Меня это удивило. — Что в этом такого необычного? — Никто никогда такого не говорит на съемочной площадке. Все усталые или на нервах, и ни у кого нет привычки расточать благодарности. Мне показался странным тон, которым она все это сказала. Я снова подумал об этом только a posteriori, когда посланный за ней ассистент вернулся несолоно хлебавши. На следующий день, несмотря на колебания Саймона, я решил, что надо обратиться в полицию. — Колебания? — Он не хотел дурной славы и был более чем уверен, что она в конце концов вернется. Голливуд часто пользуется похождениями своих актеров, чтобы заставить говорить о фильмах, но Элизабет была практически безвестна: он опасался, что, если в дело вмешается полиция, это создаст нам проблемы. Инспекторы из департамента полиции Лос-Анджелеса допросили всю съемочную группу, одного человека за другим. Я настоял, чтобы каждый сотрудничал с ними и сказал все, что знает. Прошло несколько дней. Уэллс, который находился в контакте с полицией, держал меня в курсе расследования, но это было почти все. Затем съемки были приостановлены. Судя по виду, эти воспоминания растревожили Харриса. В первый раз я читал на его лице чувства, которые не казались наигранными. — Что произошло, когда вы вернулись на студию? — Я снял все сцены, где Элизабет не должна присутствовать. Затем пригласил дублершу, чтобы снять планы ее персонажа со спины. Примерно через десять дней после ее исчезновения у нас состоялось длительное собрание в офисе Лос-Анджелеса. Присутствовало самое большее десять человек: конечно, Уэллс, директор картины, несколько штатных сотрудников и адвокат киностудии. Мы приняли единственно возможное решение: как можно скорее заменить Элизабет и начать съемки с нуля, по крайней мере, сцены, где появляется ее персонаж. У нас не было выбора: съемки начали запаздывать, а бюджет фильма улетучивался. |
