На подгибающихся ногах Энн дошла до постели и долго сидела на ней, устремив в окно невидящий взгляд. В дверь постучала горничная, но Энн отослала ее: спасибо, ничего не надо. Она не спеша разобрала чемодан, вынула портативный магнитофон, который привезла с собой, и вставила в него кассету. Постепенно под воздействием музыки она успокоилась, но на сердце у нее было пусто и невыносимо тяжело.

Нет, мистер Филдинг, вы не знаете, какое я получила воспитание! Вы знаете, кто была моя мать. Да и то вам о ней известны только гнусные сплетни. По правде говоря, сексуальный опыт Энн ограничивался двумя случаями. Первый — когда она училась в Киллара-колледж. Тогда у нее не появилось желания продолжать эти отношения и вообще возникло подозрение, что восторги секса сильно преувеличены. Похоже, что люди просто обманывают сами себя, утверждая, что с ними не может сравниться ничто на свете. Второй случай произошел через несколько лет. Она поддалась на длительное и умелое ухаживание, но ее ожидания были обмануты и на этот раз. Она сама не понимала, в чем дело. Может быть, она фригидна, а может быть, у нее не было к этому человеку сколько-нибудь серьезного влечения. Так или иначе, с тех пор Энн уклонялась от физической близости.

Но с Мэтью Филдингом все было бы иначе — в этом она почему-то была уверена, и эта мысль заставляла ее внутренне трепетать. Он наверняка сумел бы пробудить в ней подлинные желания и страсть. Энн сама не знала, почему так в этом уверена. Она вообще не понимала себя. Она только твердила, что увлечься Филдингом — верх глупости. Она этого не хочет! И он тоже! Он заявил ей об этом без обиняков.

Энн просидела в номере до вечера, ломая голову над проблемой своих отношений с Филдингом. Она так ничего и не решила, когда раздался стук в дверь. Даже не решила, как себя с ним вести. Она глянула на часы. Через двадцать минут у него в номере начнут собираться гости. Наверно, он хочет сказать ей, кто из них какие напитки предпочитает. Вряд ли ему понравится, если она заставит его ждать перед запертой дверью.

Энн быстро встала и повернула ключ. Филдинг уже отошел к себе в комнату.

— Кармоди, нам надо договориться, — сказал он напряженным голосом, стоя к ней спиной. Полуобернувшись, он сделал приглашающий жест. — Заходите и садитесь. Сейчас придет официант накрывать на стол, но у нас есть еще несколько минут.

Энн притворила дверь, прошла в гостиную и села на один из стульев, стоявших вокруг стола. Сесть в кресло и оказаться полностью открытой его взору было ей не по силам. Сложив руки на коленях, она постаралась принять спокойный, собранный вид. Филдинг сел на стул по другую сторону стола и вперил в нее жесткий, воинственный взор.

— Кармоди, мне нравится, как вы работаете, — начал он. — Вы ловите мои мысли на лету. Вы отлично соображаете. Вы замечаете вещи, которые многие оставили бы без внимания. Я ценю вас и ценил бы еще больше, — тут он помедлил, и его губы сжались в тонкую линию, — если бы вы не лезли на стену по всякому пустячному поводу. Что бы я ни сказал или ни сделал, все вызывает ваше неудовольствие. Это я больше терпеть не намерен.

Он стукнул обеими руками по столу, потом сжал их в кулаки. Костяшки его пальцев побелели.

— Я признаю, что сказал лишнее. Но вы сами меня на это спровоцировали. Не знаю, нарочно вы это делаете или нет, но я требую, чтобы вы это прекратили. Раз и навсегда! — Он снова стукнул кулаком по столу. — Наше дело — провести конференцию с максимальной пользой, и ничто — ничто! — не должно этому мешать. Из этого вытекает, что вам придется мириться с некоторыми неудобствами, которые задевают вашу чувствительную душу. Помалкивать и мириться! Понятно, Кармоди?

— Да, сэр, — проговорила Энн.