Он громко выкрикнул ее имя. Рэйчел задрожала, на мгновение поймала испуганный взгляд Мэми, затем повернулась и направилась в салун, чтобы лицом к лицу встретиться с огнедышащим драконом.
Проститутки разбежались, бросив на столе пилочки для ногтей, дымящиеся сигареты и тарелки с остатками яичницы. Даже Том Роулинз покинул свой пост за длинной полированной стойкой. Но Джонас выглядел пугающе сдержанным. С мрачным удивлением Рэйчел заметила, что он, видимо, одевался в спешке, небрежно. Он был без пиджака и галстука, в расстегнутой у ворота рубашке.
– Что же это ты, по-твоему, делаешь? – сдавленно произнес он с угрожающим блеском в глазах.
Рэйчел остановилась на безопасном расстоянии, ощущая Мэми за своей спиной.
– И что же я, по-вашему, делаю, Джонас? – спросила она с напускной беззаботностью.
Джонас стоял перед ней, широко расставив ноги в сапогах и сжав кулаки. Было ясно, что попытки Рэйчел приструнить его заранее обречены на провал.
– Понятия не имею,– бросил он.– Но если ты собираешься продолжать семейный бизнес, у меня для тебя сюрприз – этого не будет.
– Это не сюрприз, мистер Уилкс. Если это окажется мне под силу, еще до конца этой недели салун превратится в пансион.
Лицо Джонаса чуть расслабилось, и, к замешательству Рэйчел, он расхохотался. Рэйчел казалось, он смеялся целую вечность, пока его безудержное веселье не уступило место ошарашенной, недоверчивой улыбке.
– Пансион? Ах да, ты ведь как-то упоминала об этом! Не зная, что еще делать, Рэйчел кивнула.
Теперь Джонас выглядел даже более устрашающе, чем раньше. Что-то в его остановившейся улыбке, в том, как он вцепился в спинку стула, вызвало у Рэйчел сильнейшие опасения за свою жизнь.
– Где же, скажи пожалуйста, мои люди смогут предаваться своим маленьким утехам, если это заведение превратится в пансион?
Рэйчел вскинула голову:
– Их «утехи» меня не интересуют, Джонас Уилкс. Меня больше волнуют их жены и дети.
Джонас поднял бровь:
– Как благородно. Ты начинаешь рассуждать, как Филд Холлистер, Рэйчел, или еще того хуже – как Гриффин.
Злость придала Рэйчел сил, хотя ей хотелось со всех ног бежать от этого человека и его сдерживаемого бешенства.
– Я знаю, каково жить в палатке, когда тебя кусают вши, дождь капает на лицо и ты даже не можешь помыться в ванне...
Он ухмыльнулся, теперь чуть менее грозно, и многозначительно заметил:
– А ведь ты любишь принимать ванны, правда, Рэйчел? – Джонас помолчал, но, не дав Рэйчел выразить свое возмущение, продолжил: – Отправляйся наверх и собирай вещи, Рэйчел Маккиннон. Мы уезжаем.
Рэйчел покачала головой:
– Нет.
Джонас испустил вздох, и в звуке его, при всей мягкости, Рэйчел почудилось нечто жуткое.
– Ах ты непослушная дерзкая девчонка! Имей в виду, Рэйчел, существуют определенные качества, которых я требую от своей жены, и одно из них – послушание. Пошевеливайся!
– Я не ваша жена, мистер Уилкс, и у меня нет намерения становиться ею!
Джонас снова вздохнул и, закинув голову, принялся внимательно изучать потолок, будто надеясь найти там руководство к дальнейшим действиям. Этот жест лишил Рэйчел бдительности, и когда Джонас с невероятной стремительностью преодолел разделявшее их расстояние и крепко схватил ее за плечи, она оцепенела от ужаса. Рэйчел попыталась крикнуть, но крик застрял у нее в горле. Она просто застыла на месте, глядя в его искаженное лицо.
– Урок первый, – в бешенстве прошипел он. Затем, опустился на стул и рванул Рэйчел за собой.
С нечеловеческой силой он бросил ее себе на колени, будто ребенка, и начал шлепать.
Рэйчел яростно сопротивлялась, к ней вернулся голос, и от ее визгов дрожали стекла. |