Но у нее не было никакой определенной профессии.

Рэйчел стояла посреди тротуара, готовая расплакаться, когда ей вдруг пришло в голову, что с ее стороны было очень легкомысленным считать, будто она сразу же сможет найти себе работу.

– Рэйчел?

Она подняла голову и увидела улыбающееся участливое лицо капитана Фразьера.

– Дуглас! – воскликнула девушка; обрадованная его появлением, она забыла, что капитан вовсе не давал ей разрешения называть его по имени.

Фразьер взял ее под руку и, ловко лавируя в потоке прохожих, завел в уютный, чистенький ресторанчик.

– Я испытал огромное облегчение, – весело сказал он, когда они сели за столик, накрытый пестрой скатертью.– Я боялся, что вы будете звать меня капитаном до конца моих дней. Но вы как будто хмуритесь – означает ли это, что вы не нашли работу?

Рэйчел удрученно кивнула:

– Кажется, я уже везде спрашивала. Им либо требуется, чтобы я умела печатать, либо чтобы я была сильнее и выше ростом. А в чайной на Мэрион-стрит им понадобилось, чтобы я была уродиной!

Дуглас сочувственно усмехнулся и накрыл ее руки своей, останавливая нервные движения ее пальцев.

– Какую работу вы хотели бы выполнять, Рэйчел? Подали кофе, и Рэйчел добавила в свою чашку изрядные порции сливок и сахара.

– Любую.

Лицо Дугласа выразило некоторое сомнение:

– Вряд ли совсем любую... Щеки Рэйчел вспыхнули.

– Ну,– ответила она.– Любую, в которой нет ничего дурного и которая бы мне подошла.

И снова лазурные глаза капитана улыбнулись ей.

– Многие занятия не подойдут вам, Рэйчел, просто потому, что для вас они слишком унизительны. Вы созданы, чтобы стать хозяйкой красивого дома и матерью детей достойного человека.

На этот раз засмеялась Рэйчел. Но в своем воображении она увидела Джонаса Уилкса, расстилающего одеяло на пикнике и улыбающегося ей. Это воспоминание подействовало на нее отрезвляюще.

– Я, как вы сказали сегодня утром, всего лишь дочь лесоруба.

В его смеющихся глазах за внешней веселостью проглядывало нечто вполне серьезное.

– Многие богатые мужчины были бы счастливы жениться на такой девушке, как вы, Рэйчел, и я могу представить вас некоторым из них.

Что-то в этих словах насторожило ее.

– Я не смогла бы выйти замуж за человека, которого не люблю,– запинаясь, выговорила она после долгого неловкого молчания.

Подбородок Дугласа почти неуловимо напрягся.

– Любовь, – сказал он, выговаривая это слово почти брезгливо, – это то, о чем пишут в глупых романах. Мы живем в суровом реальном мире, Рэйчел.

Да, реальный мир суров. В своей жизни Рэйчел редко видела что-либо, кроме суровой реальности. Но любовь существовала и вне книжных страниц, и девушка убедилась в этом на собственном горьком опыте.

Рэйчел вдруг вспомнила ту девушку в Орегоне, которая была соблазнена сыном лавочника и забеременела. Господи, неужели и у нее внутри сейчас растет дитя Гриффина Флетчера? Если это так, то реальная жизнь Рэйчел из «суровой» превратится в совершенно невыносимую, причем очень скоро. Ее-то соблазнитель не возьмет замуж, как ту удачливую толстушку из Орегона.

– Рэйчел? – голос Дугласа резко вернул ее к реальности. – Вы так побледнели – о чем вы думаете?

А Рэйчел охватила паника, и ей пришлось сделать усилие, чтобы сдержать слезы.

– Все в порядке, Дуглас. Я просто немного растеряна, вот и все. «И, возможно, немного беременна».

Он протянул руку и осторожно дотронулся до ее лица.

– Если это так важно для вас, я поговорю кое с кем из моих друзей.