Плата за проезд оказалась высокой, и Гриффин не знал, что воняло больше – отходы от разделки рыбы или сам шкипер. Но все это не имело для него значения. Гриффин стоял у поручней на носу, волевым усилием подавляя боль и испытывая беспредельную благодарность к паровому двигателю за его трудолюбивое пофыркивание.

Было уже темно, когда судно, наконец, с пыхтением вошло в залив Эллиот, но керосиновые уличные фонари вдоль Фронт-стрит отбрасывали на воду золотистые световые кляксы. Гриффин неотрывно вглядывался во мрак, и ему показалось, что он различает знакомый плавный силуэт «Мерримэйкера» – судна, контрольным пакетом акций которого он владел.

– Пожалуйста, пусть это будет «Мерримэйкер»,– прошептал он, обращаясь к любым высшим силам, которые только могли его слышать.

Затем, едва рыболовецкое судно причалило, Гриффин угрюмо распрощался со шкипером и, перескочив через борт, очутился на качающейся под ногами скрипучей пристани. Как только его ноги коснулись твердой поверхности, резкая боль тут же пронзила пах и вырвалась в грудной клетке. Гриффин пошатнулся, но удержал равновесие и медленно двинулся к берегу. За его спиной рыболовецкое судно уже отплыло обратно, в сторону залива.

Чтобы отвлечь внимание от жгучей боли, Гриффин сосредоточился на стуке каблуков своих сапог, на шуме разбивающегося о сваи прибоя, на знакомых запахах смолы, опилок и керосина.

Достигнув идущего вдоль причала деревянного тротуара, Гриффин повернул в сторону огней и разнузданного веселья Скид-роуд. Визгливый смех какой-то проститутки эхом отражался от поверхности темной воды, кое-где забрызганной лужицами жиденького света.

Он вспомнил нежный теплый смех Рэйчел и ускорил шаг.

Китаянка опять пыталась накормить ее: Рэйчел чувствовала настойчивые прикосновения деревянной ложки к своим губам. Ей так хотелось спать!

Рядом раздался голос мужчины, резко и быстро заговорившего на непонятном языке; он приподнял ее голову с подушки, и в этот момент Рэйчел открыла глаза. При виде его лица она от удивления разинула рот, и женщина, воспользовавшись этим, немедленно сунула туда ложку.

Рэйчел чуть не поперхнулась напитком и пробормотала:

– Чанг?

Повар из палаточного городка и не посмотрел на нее; вместо этого он стал ругать женщину, сидевшую по другую сторону лежанки Рэйчел. Бедняжка задрожала, опустила глаза и засеменила прочь, исчезнув за занавеской из позвякивающих бусин.

Чанг вздохнул, и его взгляд застыл, остановившись на чем-то над самой головой Рэйчел.

– Мисси в большой беде,– сказал он.

Хотя силы Рэйчел восстанавливались с каждой минутой, она все еще была очень слаба.

– Чанг, ты должен помочь мне. Если бы ты нашел мистера Уилкса...

Худое лицо Чанга окаменело.

– Не найти Уилкса! – отрезал он. – Он сказать Чанг уходи, не приходи назад!

От отчаяния глаза Рэйчел наполнились слезами.

– Это ведь по моей вине ты потерял работу? Это из-за того, что мы тогда поспорили в столовой.

Казалось, китайца удивили ее слова, но он ничего не ответил.

Рэйчел ощупью нашла его руку и вцепилась в нее.

– Чанг, умоляю, – не дай капитану Фразьеру продать меня, пожалуйста. Меня сделают рабыней в чужой стране.

Чанг равнодушно пожал плечами, но в его глазах мелькнула тень печали, говорящей о том, что он слишком хорошо знает, что значит быть чужестранцем и рабом.

– Если Чанг говорит, капитан бить – может убить.

– Нет! Мистер Уилкс защитит тебя – и твою жену! Я знаю, я уверена.

Китаец заколебался. После мучительно долгого молчания он спросил:

– Мисси женщина Уилкса?

Рэйчел почувствовала ком в горле, но это не помешало ей произнести спасительную ложь:

– Да!

Чанг опять задумался.