«Я не хочу отказывать себе в сексе с кем попало». Пусть это тоже называется «сложные отношения».

«Меня тяготят серьезные отношения». Пусть будут «сложные».

Пусть, кто ж против? Но без меня, без меня…

Пока еще в чашке осталось немного места и я почти контролирую ситуацию, разверну эту мысль.

На самом деле она звучит несколько иначе – «длительного яростного страдания не существует», но что возьмешь с сумасшедшей.

Я поняла это однажды, наблюдая за женщиной, у которой только что погиб взрослый сын. Нового родить она уже не могла, поэтому материнство для нее закончилось одним махом – потеряла, и другого не будет. Она очень сильно страдала, настолько сильно, что горе не доставляло ей удовольствия. И поэтому к ней очень хорошо было приходить за утешением – она с облегчением на время откладывала свое и жалела тебя всем сердцем.

Каждой девушке своего непутевого сына она говорила: «Он только тебя и любил по-настоящему, уж я-то знаю». Девочки рыдали так, что сердце разрывалось, а она держалась гораздо лучше, потому что сидела на транквилизаторах и занималась кладбищем, похоронами, поминками, ей некогда было. Сил на роскошные истерики не осталось, а выхода только два – лечь на землю и умереть или пережить. Она не упивалась болью, не растравляла ее, а, напротив, подавляла со всем отчаянием человека, которому нечего терять, кроме рассудка.

С тех пор я перестала верить в бурные и длительные страдания. Настоящее горе в здравом уме долго выносить невозможно, психика либо не выдерживает, либо привыкает. Поэтому взрослая женщина, которой для чего-либо потребны страдания, – чтобы иногда пожалеть себя, написать печальное или картинку нарисовать, смотря чем она привыкла развлекаться, – содержит в своем сердце что-то вроде клавесина короля Филиппа, ну того, с кошками.

Вот эта кошечка у нас поет про первую любовь, дернем ее за хвост, когда хочется поплакать о себе, наивной и обманутой. Эта кошечка – про маму, мама нас никогда не любила. Эта – про мужа, который не понимает, эта – про любовника, разбившего наше сердце на тысячу кусков. А есть еще творческая несостоятельность, неблагодарные (или нерожденные) дети, дурные друзья, уходящая юность и множество других кошечек, которые помогают в нужное время исторгнуть некоторое количество слез.

Отличный и вполне законный метод, если только человек отдает себе отчет в том, чем занимается. Достал, поиграл, убери на место. К сожалению, вовремя прекратить мучить кошек умеют единицы, остальные превращают свою жизнь в непрерывное публичное выступление. Цели могут быть самые разные – стянуть на себя максимум внимания, оправдать некий порок, шантажировать близких или просто «из любви к искусству». Метод настолько обычный, что мне во всех историях интересна только реакция окружающих.

О, эти благотворительные акции «спасем бедняжку», «она же погибнет», «мы все виноваты»… Если бедняжка действительно страдает, такое тоже бывает, она ухватится за любую возможность выбраться из пучины отчаяния. Если же ее интересует сам процесс, найдется тысяча причин, чтобы отвергнуть руку помощи – эта недостаточно чистая, у этой форма пальцев неудачная, а эта, увы, слишком хороша для меня. Да и мама меня никогда не любила.

Впрочем, необязательно «она», мужчины часто развлекаются подобным образом, мне просто о женщинах говорить привычнее.

Я восхищаюсь женщинами, которые однажды перестают рыдать и учиняют какое-нибудь «безобразие»: меняют работу, заводят нового любовника, принципиально «отличного от других», уезжают к черту на кулички или наращивают себе сиськи, не важно, главное – меняются.