Я же, чтобы ему было понятнее, научилась упирать руки в бока и говорить: «Шо?!» «Спецшо» произносится особым образом: угрожающее мягкое ш неожиданно завершается высоким вздрагивающим «колоратурным» о. В нем все: возмущение, неверие собственным ушам и обещание такого феерического скандала, что у мужчин поджимаются яйца. Понимаете? Не «шо», а шо.

Ну да, он долго не разрешал мне работать, но ему бы и в голову не пришло заставлять меня добывать деньги, строить семейный бюджет с учетом моих скромных сил. Если я случайно что-нибудь заработаю, то только для своего удовольствия, на булавки, что называется.

Иногда нам бывает нечем платить за квартиру, но это не моя проблема. Он всегда как-то находит деньги, и все получается. Мы не обсуждаем финансовые вопросы всерьез – в том смысле, что он не ставит меня перед фактом: «Дорогая, п…ц, найди где-нибудь бабки, я пас». Кстати, ненормативной лексики он при мне не употребляет.

Скажем так, особо напряженных интеллектуальных бесед у нас тоже не происходит, умничать мы предпочитаем с друзьями. Он не читает моих текстов, я не хожу на его концерты. По-честному, мы не партнеры и не братки. Вынуждена признать, что он ко мне более снисходителен и менее требователен, чем к полноценному члену общества (а я к нему).

Зато нравятся японцы – именно тем, что они учитывают и уважают в каждом человеке его животную составляющую. А то у нас все больше на уровне духа диалоги. А на практике часто получается, что только один человек, а второй все-таки бессловесная скотина. Или оба личности, но почему-то такие очень несчастные и злые.

А мы, мы немножко друг для друга pet. Тот, кого опекаешь.

Чудовищно? Да.

Давным-давно, когда я купила себе свой первый компьютер, пошла к одному дяденьке за опытом, чтобы показал, как мышкой шевелить. И вот открывает он мне «Мой компьютер», а там у него, как положено, «Диск С», «Диск Д». Я спрашиваю:

– Ой, у тебя что, два жестких диска?

– Нет, это физический диск разбит на два виртуальных.

И я выслушиваю это и… и снова спрашиваю:

– Ой, у тебя что, два жестких диска? – потому что не поняла ни слова.

А он мне ровно тем же тоном, теми же словами отвечает:

– Нет, это физический диск разбит на два виртуальных.

И тут, вы знаете, я все поняла. Это было чисто дзеновское озарение. А ведь он даже не ударил меня палкой!

Так вот, этот человек работает в рекламе.

Для тех, кто не работает в рекламе: иногда, если ответ исчерпывает вопрос, не нужно объяснять больше. Можно просто повторить еще раз и подождать, пока человек осознает.

А уж если не осознал, то тогда, наверное, палкой.

За учителем можно просто наблюдать. Например, я ходила на лекции к одному великому тантрическому гуру и очень внимательно смотрела и слушала, как именно он выстраивает выступление. С тем же почтением я наблюдала бы и за Полуниным, Ошо, Гитлером и любым другим гаммельнским крысоловом – из безопасного места, разумеется. (Прошу отметить, я объединила персоны не по их моральным качествам, а по уровню воздействия на аудиторию.)

Да, но это все-таки не ученичество, потому что настоящее обучение предполагает вовлеченность: сначала ты доверяешься своему гуру всецело, входишь в толпу последователей и бредешь за ним, ожидая, что он заметит и приблизит к себе. Это обязательно происходит, потому что настоящий учитель отличается от просто хорошего оратора тем, что всегда различает в толпе лица, он видит всех и апеллирует к каждому. Иногда бывает наоборот, гуру начинает бродить за тобой и просить внимания, но в конечном итоге, когда он тебя заловит, все равно нормальное положение вещей «учитель сверху» восстановится.