* * *

Артем увидел невеселую Юлькину мордашку и стиснул кулаки. Ну что он может сделать для нее?!

Не оставит ведь тридцать первого семью и не бросится на Ленинградский проспект, чтобы выпить с Юлькой по бокалу паршивого шампанского?!.

— Я бы эти праздники взял да отменил… — пробормотал Тарасов, когда кислая Юлька заглянула к нему с какой-то бумагой. — Только ради тебя!

— Не в вашей власти, шеф! — отозвалась Юлька. — Буду встречать с Бланкой! Она уже мается в предвкушении новогодних программ. Я привыкла!

Президент спрятал глаза. По обыкновению, в любимый стол.

— А почему бы тебе не слетать на неделю в Европу? Я все-таки не очень тебя иногда понимаю… Полетишь на «Боинге»!..

— Ни за какие коврижки… Только на «Путинге», — пробурчала Юлька. — Телефон уже оборвали… Я думаю, мы с тобой увидимся первого или второго. Ты все же вырвешься ко мне…

Вот этого он и боялся. Боялся и ждал… Потому что не ждать невозможно…

— Я думаю, второго, — уклончиво пробормотал он, не отрывая глаз от стола. — Выспимся… Хотел еще сбегать с ребятами на лыжах… Звали…

Каждое слово давалось ему с трудом.

— Успеешь… — рассеянно согласилась Юлька. — Ты все успеешь, шеф… Тебе не привыкать!..

И хихикнула.

Тридцать первое пролетело суматошно, суетливо, переполненное звонками-поздравлениями, вкусными коробками, бутылками шампанского, запахами свечей и хвои, осыпающейся со сверкающей огнями елки, визитом Деда Мороза со Снегурочкой, визгом и смехом счастливой Таньки…

Хлопотали родители, на ходу привычно перебрасываясь со свекровью и свекром милыми колкостями по поводу воспитания единственного на шестерых ребенка. Простуженный Виталий обиженно сопел носом и недоверчиво, подозрительно приглядывался к возбужденной беготне жены. Она его, казалось, не замечала, лишь изредка на бегу рассеянно справлялась о здоровье и равнодушно предлагала напоить аспирином.

Жена была вызывающе, неподражаемо хороша в новом, чересчур декольтированном, по мнению Виталия, платье. Для кого весь этот выпендреж? Для Танькиного Деда Мороза?! Но саднящее, сухое горло .и налившиеся гриппозной болью виски не давали Виталию по-настоящему сосредоточиться на необычном поведении жены. Он на все махнул рукой, закутался в спальне теплым клетчатым пледом и попросил разбудить его в одиннадцать.

Новый год встретили как обычно, но утром Валентина неожиданно проснулась в девять и стала куда-то собираться. Виталий вытащил лохматую голову из-под пледа и настороженно спросил:

— Ты что, уходишь?

— У нас лыжная прогулка! Массовое мероприятие! Всем офисом едем в лес! — объявила Валентина, натягивая спортивный костюм. — Хотим проветриться.

— Странно, что не на Северный полюс! — буркнул Виталий и снова лег. — Массовое помешательство! Бабский психоз! Федор Конюхов случайно не с вами? Правильно теща говорит: все бабы под тридцать потихоньку начинают сходить с ума! И ты тоже на лыжах поехала! Доездишься! Хорошо, что у нас есть кому присмотреть за Танькой…

— И за тобой! — съязвила Валентина. — Лечись, пей аспиринчик и согревай нос и ноги! Вернусь к вечеру и привезу тебе заснеженную ветку с лесной елки. А Конюхов — он специалист по волнам по морям. Учти на будущее, эрудит! Поцелуй за меня Таньку, когда проснется!

Виталий махнул рукой на полоумную бабу и нырнул под плед.

Дом еще спал. Валентина осторожно прошла по коридору, надела лыжные ботинки, принесла с лоджии с вечера приготовленные лыжи и внимательно оглядела себя в зеркале.