— Принцессу нельзя видеть, — сказал вошедший так поспешно, что не успел даже поклониться Канолю, — она легла почивать и запретила входить в ее комнату.

— Кто вы? — спросил Каноль, осматривая странного господина с головы до ног, — кто внушил вам дерзость не снимать шляпы, когда вы говорите с дворянином?

И концом трости Каноль сбил с него шляпу.

— Сударь! — закричал незнакомец, гордо отступая на шаг.

— Я спрашиваю, кто вы? — повторил Каноль.

— Я… — отвечал незнакомец, — я, как видите по моему мундиру, капитан телохранителей ее высочества…

Каноль улыбнулся.

Он успел уже рассмотреть своего противника и догадался, что перед ним какой-нибудь виночерпий с брюхом столь же толстым, как его бутылки; какой-то цветущий Ватель, засунутый в офицерский мундир, который — то ли по недостатку времени, то ли из-за слишком большого живота временного обладателя сего одеяния — даже не застегнули как следует.

— Хорошо, господин капитан, — сказал Каноль, — поднимите вашу шляпу и отвечайте мне.

Капитан исполнил первую часть приказания Каноля, как человек, хорошо усвоивший превосходное правило военной дисциплины: «Хочешь уметь повелевать — умей повиноваться».

— Капитан телохранителей! — сказал Каноль. — Черт возьми! Прекрасное место!

— Да, сударь, довольно хорошее; а еще что? — спросил подставной капитан.

— Не чваньтесь так, господин капитан, — сказал Каноль, — иначе на вас лопнут все галуны и ваши штаны свалятся к вам на пятки, что будет не совсем красиво…

— Но, наконец, позвольте узнать, кто вы сами, сударь? — спросил так называемый капитан.

— Охотно последую вашему примеру, сударь, и отвечу на ваш вопрос столь же учтиво, как вы отвечали мне. Я капитан полка де Навайля и приехал сюда как посланный короля. Мое поведение будет или мирным, или жестоким, смотря по тому, будут или не будут повиноваться приказаниям его величества.

— Жестоким! — вскричал мнимый капитан. — Неужели жестоким, сударь?

— Самым жестоким, уверяю вас.

— Даже с принцессой?

— Почему же нет? Ведь она первой обязана повиноваться приказаниям короля.

— Сударь, не вздумайте пугать нас; у меня пятьдесят вооруженных людей, они готовы отомстить за честь принцессы.

Каноль не хотел говорить ему, что его пятьдесят человек — просто лакеи и поварята, достойные чести служить у такого начальника, а честь принцессы отправилась с ней самой в Бордо. Он только отвечал с хладнокровием, которое гораздо страшнее угрозы и обычно у людей отважных и привыкших к опасностям:

— Если у вас пятьдесят человек, сударь, так у меня двести солдат — это авангард королевской армии. Не хотите ли вы открыто восстать против короля?

— Нет, сударь, нет, — живо отвечал подставной капитан с величайшим смущением. — Боже упаси! Но прошу вас, скажите, что я уступаю только силе.

— Извольте, я, как товарищ ваш по ремеслу, должен признать это.

— Хорошо! Я поведу вас к вдовствующей принцессе, которая еще не почивает.

Канолю не нужно было долго размышлять, чтобы понять, в какую опасную западню хотят завлечь его. Но он тотчас вырвался из нее с помощью своих полномочий:

— Мне приказано наблюдать не за вдовствующей принцессой, а за ее высочеством молодой принцессой.

Капитан телохранителей опустил голову, попятился назад, потащил за собой длинную свою шпагу и величественно переступил порог между двумя часовыми, которые дрожали в продолжение всей этой сцены.