|
Внезапно ему пришла в голову мысль схватить ее и поцеловать. Ее бледно-розовые полные губы, потемневшие от угля, вызывали в нем мучительное желание. Но он не решался, робея. В Лилле ему приходилось иметь дело только с проститутками, да притом еще самого низкого пошиба, и он совершенно не знал, как ему вести себя с работницей, которая к тому же живет в семье. - Тебе, верно, лет четырнадцать? - спросил Этьен, снова принимаясь за хлеб. Она чуть не рассердилась. Это ее удивило. - Как четырнадцать! Мне уже пятнадцать!.. Правда, я мала ростом, у нас девушки растут очень медленно. Он продолжал ее расспрашивать, а она рассказывала ему все без бахвальства и не стыдясь. Ей, по-видимому, были хорошо известны отношения между мужчиной и женщиной, но в то же время Этьен чувствовал, что тело ее не тронуто, она еще совсем ребенок, задержанный в своем развитии вследствие нездоровых условий, в каких ей приходилось жить. Когда он опять заговорил о Мукетте, думая смутить Катрину, она спокойно и весело принялась ему рассказывать самые невероятные истории. Да! Мукетта выкидывает такие штуки! А когда он спросил, нет ли у нее самой возлюбленного, Катрина шутя ответила, что не хочет огорчать мать, но в один прекрасный день это с ней неминуемо случится. Она сгорбилась, слегка продрогнув, оттого что платье ее промокло от пота, и глядела покорно и нежно, готовая подчиниться обстоятельствам и людям. - Когда живешь вместе со всеми, ведь легко найти себе любовника, не так ли? - Конечно. - И потом, ведь это никому не приносит вреда. Кюре об этом не рассказывают. - Подумаешь, плевать мне на кюре!.. Но у нас тут есть Черный человек. - Что еще за Черный человек? - Старый шахтер, - он появляется в шахте и свертывает шеи наблудившим девушкам. Этьен посмотрел на нее, думая, что она над ним смеется. - И ты веришь таким глупостям? Значит, ты ничего не знаешь! - Как же, я умею читать и писать. Это нам полезно; а вот когда папа и мама были детьми, их не учили. Положительно, она очень мила. И Этьен решил, как только она покончит со своим бутербродом, обнять ее и поцеловать в полные розовые губы. Но он робел, мысль о насилии сдавливала ему горло. Мужской костюм, куртка и панталоны на этом девическом теле возбуждали и смущали его. Он проглотил последний кусок. Напившись из фляжки, он отдал ее девушке, чтобы та допила. Теперь наступил решительный момент, и Этьен с беспокойством покосился на сидевших углекопов, как вдруг из глубины показалась чья-то тень, заслонившая проход. Шаваль уже несколько минут смотрел на них издали. Он приблизился и, убедившись, что Маэ его не видит, подошел к сидевшей на земле Катрине, схватил ее за плечи, запрокинул голову и зажал рот девушки грубым поцелуем. Он проделал это совершенно спокойно, притворяясь, что не замечает Этьена. |
