Конструкция у лифта была солиднее, чем у кабины общего пользования. Двери при принудительной блокировке можно открыть разве что прямым попаданием из базуки. Хилари почувствовала, что её начинает едва ощутимо трясти. Выступил противный липкий пот, холодный, и от этого становилось ещё более неприятно. Лифт плавно шел вниз, а она про себя считала секунды, чтобы не сорваться. Господи, как же страшно!

Она никогда не была религиозна, но сейчас готова была повторять любые молитвы. Если бы только от них был прок. Она обхватила себя руками, стараясь не слишком поддаваться панике. Хилари не могла выбросить из головы мысли о Заке и обо всех, кто останется здесь. Даже люди, которые шли в лаборатории по доброй воле, больше не вызывали у неё раздражения. Она понимала, что в глубине души ни один из них не может быть спокоен, занимаясь чем-то подобным. Не ей их судить.

Сопровождающие остались у лифта, а Хилари и её надзирательница прошли через просторный холл к двери, отрезавшей последний путь отступления.

— Проходите, миссис Стивенс, — кивнула она, и Хилари шагнула следом. На какой-то миг ей показалось, что в пропасть. Внутри лаборатории было очень тихо, за каждой из закрытых дверей сейчас творилась своя история. По привычке она отмечала каждую камеру и расположение постоянно петляющих коридоров.

Хилари пыталась справиться со своими эмоциями, чтобы достойно пройти через все и не сорваться, когда медсестра резко остановилась.

— Сюда.

Электронный замок негромко пискнул, и она оказалась в просторной комнате с минимальной обстановкой, напоминавшую её палату в первом крыле. У кровати, ссутулившись, спиной к ним стоял высокий человек в белом халате, делая пометки в планшете.

— Доктор Беннинг, ваша последняя пациентка. Я ещё нужна?

Медсестре самой не терпелось смыться отсюда как можно скорее, и Хилари испытала некоторое подобие внутреннего злорадства. Трясется за свою задницу из последних сил. Слабо оказаться на передовой во время эксперимента?

В следующий момент реальность раскололась на две части. В одной осталась Хилари-наблюдатель, которая смотрела на все со стороны, в другой — Хилари-непосредственная-участница-событий. Неизвестно кому из них сейчас было хуже.

— Нет, Эмбер, — ответил мужчина знакомым, ставшим для неё родным голосом. — Можешь идти, я закрываю этаж на время эксперимента.

Он повернулся к ней, несколько неуверенно вглядываясь в лицо. Когда медсестра вышла, протянул ей руку ладонью вверх. Хилари показалось, что из неё одним ментальным ударом выбили весь воздух. Она попятилась назад и остановилась только тогда, когда прижалась спиной к двери. У неё не получалось выдавить из себя ни слова. Когда первый шок миновал, и Хилари снова обрела способность мыслить здраво, ей стало не по себе. Не столько из-за осознания происходящего, сколько из-за боли, которая отразилась на его лице. Зак медленно опустил руку, отворачиваясь к столу.

— У нас мало времени, Хилари.

Его план с самого начала был рабочим. Он действительно мог вывести её отсюда, потому что был главным в этом аду. Руководитель медицинского отделения. Возможно, вторая персона после Вальтера. Хилари могла предположить, что он ввязался во все это из-за своей болезни, и что неоднократно пожалел. Но даже это не отменяло того, на какой риск он шел, помогая ей сейчас. Она в несколько шагов преодолела разделяющее их расстояние, обнимая его со спины.

Зак замер, будто ожидал не объятий, а пощечины, а потом резко повернулся и притянул её к себе. Да, он обманул ее, скрыл собственную роль в аттракционе неслыханной жестокости, но его чувства к ней это не отменяло.