– Ну так вот. Я ловила шпионов во время войны, а маньяк, по сути, – это тот же самый шпион. Тоже внешне совершенно обычный человек, мухи не обидит… Ах, Ирочка, мне так хочется поучаствовать!

Улыбнувшись, Ирина открыла кошелек и пересчитала мелочь:

– Есть монетки. Ладно, сейчас из автомата позвоним Севе, попробуем узнать, что да как, а то наш ученый муж по дороге все забыл.

⁂

Из холодного коридора на Федора повеяло унынием и безнадежностью. Под утро этот казенный дух ощущается особенно остро.

От мертвенно-бледного моргающего света сразу начала болеть голова, и Федор вдруг подумал, что мог бы всю жизнь провести в таком вот обшарпанном отделении милиции, где краска осыпается со стен, а на потолке проступают пятна не от времени, а от избытка человеческой грязи и страданий. Слава богу, слава богу…

– Как зовут? – спросил он резко.

Дежурный следователь подобострастно заглянул в глаза и ничего не ответил.

– Ну хоть это можно было узнать… Ладно. Проводите.

Следователь распахнул перед ним дверь своего кабинета – узкого помещения с зарешеченным окном. Там с трудом помещался письменный стол с нелепо дорогим письменным прибором в центре, стул для посетителей и сейф, выкрашенный в цвет несвежего белья.

Федор присмотрелся к прибору, сработанному то ли из мрамора, то ли из черт знает чего, и остался стоять.

– Входи, – бросил следователь, выглянув в коридор, и в кабинете появилась девушка.

На лице наливался синяк, и Федор предпочел не приглядываться.

– Садитесь, пожалуйста, – он подвинул девушке стул, а следователю сделал жест, чтобы выметался.

Девушка села осторожно, наверное, там в ребре как минимум трещина. Но это не его дело.

– Меня зовут Федор Константинович Макаров, – сказал он, – я прокурор этого города.

Девушка молчала.

– Поступил сигнал, что у вас не хотят принимать заявление. Это верно?

– Да. Я уже три часа сижу! – сказала девушка с вызовом. – И не уйду, пока не примут.

– Хорошо, хорошо.

Он не любил решать деликатные вопросы через стол, это создавало дополнительную преграду между ним и собеседником, но тут из-за крошечных размеров кабинета доверительная близость превращалась в стояние над душой и делала только хуже. Федор прислонился к подоконнику:

– Саботировать заявления граждан недопустимо, и мы сейчас же разберемся с этим вопиющим случаем и примем меры. Это я вам обещаю. Где ваше заявление?

– В мусорном ведре.

Федор нахмурился, покачал головой и подумал, что это уже и вправду перебор.

Он положил перед девушкой чистую бумагу, вытянул из прибора тяжелую шариковую ручку с затейливым колпачком и со стуком поместил поперек листа:

– Вот, пожалуйста, пишите, а я прослежу, чтобы заявление было принято в работу.

Девушка взяла ручку и с решительным видом принялась выводить шапку документа.

Федор кашлянул:

– Только прежде, чем я возьму дело на свой контроль, разрешите спросить: вы действительно этого хотите?

– Ну ясное дело! Зачем же я тут сижу, по-вашему? – воскликнула девушка и, охнув, схватилась за бок.

– Тише, пожалуйста. Воды?

– Не надо!

– Как угодно.

– И не пытайтесь меня отговорить!

– Да боже сохрани! Я на вашей стороне.