Естественно, Хамад ждал меня. У клерков была работа, связанная с передачей информации, радиотрансляционная сеть, к которой остальные доступа не имели. Однажды в разговоре нескольких оперативников из службы безопасности я услышал, как они хвастали, что им удалось установить частоту, но не думаю, чтобы это была правда. Я подозревал, что если эта сеть и существовала, то была смонтирована на большой высоте на одном из крыльев Госпиталя.

Мы вышли и ступили на плоские крыши. Прошли по арочному мосту к крыше Глориэс, потом по винтовой лестнице вниз, к узкому мостику, ведущему в Люкс. Там толпились люди, которые тянули за собой тележки, заполненные кувшинами и банками с водой. Все они возвращались с рынка, где велась торговля водой.

Когда мы проталкивались через весь этот шум и гам, Хамад протиснулся ко мне поближе.

— Вам следовало рассказать мне о Капе Лу, — сказал он.

Я вздрогнул. Это не зависело от меня. Потом пожал плечами:

— Не думал, что была такая необходимость. Я знаю, у вас имеются записи.

— Дело не в этом, капитан. И вы это прекрасно знаете.

— Простите. Вам нужно, чтобы я составил подробный отчёт? — Я нырнул мимо женщины, сгорбившейся под тяжестью дюжины кувшинов, каждый из которых был вместимостью с галлон.

— Не на этот раз.

— Спасибо.

— Не благодарите.

Мы ступили на самый край, идя по кратчайшему пути к менее людной крыше на старой Фортуне, и продолжали свой путь в молчании примерно минуту. Потом Хамад заговорил:

— Мне нравится моя должность, капитан Жиро. Мне нравится Дэзл и её приятности и удовольствия, хотя сейчас и поблекшие. Вы хороший человек, и я не желаю терять вас как объект своего наблюдения, как своё задание. По этой причине я прошу вас серьёзно отнестись к новому делу.

— Обещаю.

— Да. Но думаю, не слишком серьёзно. Что-то меняется. У наших новых сэо  есть план.

— Хамад, план есть всегда.

— Нет, — прошептал Хамад. — Не такой.

Я ожидал, что он продолжит, но он больше ничего не сказал. Мы пересекли Олд-Крамерс-Бридж, который слегка вибрировал от наших шагов. Я облизнул губы и пытался заставить себя думать. Я никогда не мог по-человечески есть и спать, находясь на борту своего напичканного прослушивающей аппаратурой корабля. Было ощущение, что находишься в клетке. Я хотел домой. Я хотел пообедать и рано лечь спать.

Если бы не Хамад, мой клерк, который никогда не говорил ничего лишнего. Он только что сказал мне о том, что я попал в гораздо большие неприятности, чем я думал, и начал с упоминания Капы.

«Ладно. Пусть. Что мне известно? Капа вернулся, и праведники прибывают. Мне приказано следить за праведниками, а Хамад беспокоится, потому что я не рассказал ему о Капе. Но я могу поговорить с праведником».

С длинного узкого моста мы шагнули туда, где когда-то был широкий балкон, а сейчас это место представляло собой нечто вроде оживлённой улицы. Я отступил в сторону, чтобы мимо смог пройти мужчина, нагруженный списанным листовым материалом. Я обернулся к Хамаду:

— Хамад, прошу вас, идите вперёд и убедитесь, что Лян встречает меня на станции. Пожалуйста.

Его лицо ничего не выражало, когда он склонил голову. Я расценил это как знак одобрения.

— Да, капитан. — И он зашагал вперёд намного быстрее, чем шёл я.

С минуту я постоял на балконе, ухватившись за перила, пока Хамад совсем не скрылся из вида. Его заявление о том, что ему нравилась эта работа, было убедительным и обнадёживающим, но я не питал иллюзий. Если бы дело дошло до тщательного расследования, Хамад не защищал бы меня дольше, чем я бы мог прикрывать его самого. И Хамад обладал властью отдать приказ о таком расследовании. Причина могла быть какой угодно, но особенно та, что я недостаточно серьёзно отношусь к выполнению своих обязанностей.