– Да я по другой части. Я ничего покупать не собираюсь.

Борода держал его уже под локоть.

– А я вам и не предлагаю покупать. Я вам предлагаю продавать. И хороший процент я вам предлагаю. Десять процентов от стоимости картины. За сто тысяч евро продадите, десять тысяч ваши. Две картины сможешь реализовать, двадцать тысяч твои. Молодой человек. Даму надо одну охмурить. Жену аптечного короля. Предложить ей мою кисть. Дама уже приехала. Я предложу ее нарисовать рядом с вами. Аполлон и Афродита. Ха…ха…ха. И десять тысяч ваши. А лучше пусть два портрета закажет или целую галерею. Молодой человек, о…о, молодой человек, у нее такие дорогие украшения. Я ей предложу под каждое украшение по портрету писать. Представляете, два месяца, год можно только на нее одну работать. А вы и с меня будете иметь свой процент и с нее. Это я вам говорю. Послушайте старого Владилена. А вон и она идет. Согласны молодой человек, двенадцать процентов? Улыбайтесь, улыбайтесь. Два процента с меня.

Портретист постучал по ширме.

– Петр, телевидение, твой выход.

Как из-под земли непонятно откуда объявился длинноволосый Петр с помятым лицом и с профессиональной кинокамерой на плече. Он сунул портретисту микрофон под нос.

– Поехали что ли. Дубль три.

На кинокамере зажглась красная точка. Федор понял, что весь этот цирк затеян ради одного человека, именно той матроны, которая интересовала и его. Значит, на ее деньги нацелились не только они с Купцом. Только эти артисты-портретисты хоть занюханный товар ей хотят всучить, а они с Купцом… Федору стало смешно. Он тихо шепнул портретисту:

– Я согласен на ваш процент. Позвольте только интервью мне взять.

Федя отобрал микрофон у портретиста.

– Уважаемые телезрители нашего канала. Мы ведем репортаж с художественной выставки, проходящей в Выставочном доме. Перед нами работы одного из самых известных живописцев конца двадцатого века Владилена Трески. Всмотритесь в лица этих людей. Эта целая эпоха канувшая в лету. Эпоха канула, а лица остались. Владилен Треска живой мартиролог бывшего партийного ареопага.

Как застоявшийся в стойле конь художник переминался с ноги на ногу и показывал на себя пальцем. Дай, мол, мне слово. Но Федор крепко держал микрофон в руках.

– Дорогие телезрители. Такое светское событие как художественная выставка привлекает сливки нашего общества, настоящих ценителей живописи, коллекционеров и меценатов. Мы сейчас возьмем интервью у завсегдатая выставок, большого знатока портретной живописи у нашей несравненной и уже достаточно хорошо известной в определенных кругах Аглаиды…

Федор сунул микрофон под нос подошедшей матроны.

– Зауральской! – сглотнула слюну интервьюируемая.

Федор повторил имя:

– Аглаиды Зауральской. Как мне сказал сам художник Владилен Треска, у стендов которого мы сейчас стоим, он с удовольствием написал бы не один, а два портрета своей почитательницы, один поясной и второй, в вечернем платье. Хочу вам напомнить, дорогие телезрители, что те из вас, кто интересуется светской хроникой знают, что Аглаида Зауралькая не зря носит столь редкую фамилию. Ее бюст и открытая шея почти всегда украшены уральскими самоцветами. Говорят, у нее самая богатая коллекция драгоценных камней в нашей стране. Хотя она и постаралась сегодня прийти на выставку инкогнито, наша программа рассчитанная на элитную публику, смогла еще на входе в демонстрационные залы засечь гламурную даму.

Мы хотели поблагодарить уважаемого художника Владилена Треску и пожелать ему новых творческих успехов. Надеемся также, что в репортаже со следующей выставки сможем порадовать вас, дорогие телезрители, большим портретом нашей молодой меценатки Аглаиды Зауральской. Благодарим участников передачи.