— И сколько это? — спросил Дон, имея в виду пеню.

— Восемь долларов, — ответила она. — Я собираюсь сходить завтра в бухгалтерию и поругаться.

Дон придвинулся к ней, чтобы посмотреть, какое предсказание выпало ей. «Предприятие будет успешно». Он кивнул, давая понять, что прочитал его.

— Можешь сходить, — сказал он, — но ты там полдня потеряешь.

В её голосе было отчаяние.

— Но ведь нельзя позволять им делать такое!

— Но восемь баксов этого не стоят, — сказал Дон. Он поднялся со стула и начал прибирать со стола. — Тебе нужно научиться правильно выбирать главное сражение. Бери пример с меня. Когда я был в твоём возрасте, я…

— Не говори этого.

Он повернулся и посмотрел на неё.

— Что?

Она скрестила руки на груди.

— Не говори ерунды вроде «Когда я был в твоём возрасте». Я не хочу ничего подобного слышать.

— Но лишь хочу, чтобы ты не проходила через…

— Проходила через что? Через собственную жизнь? Наживала собственный опыт, набивала собственные шишки? Я хочу учиться на собственных ошибках.

— Да, но…

— Но что? Мне не нужен отец, Дон. Мне нужен друг, любовник. Мне нужен кто-то равный.

Его сердце упало.

— Я не могу стереть своё прошлое.

— Нет, конечно, нет, — сказала она, шумно крутя на пальце бумажный пакет из-под китайской еды. — Таких здоровых ластиков не делают.

— Да ладно, Сара, я…

Дон застыл, моментально осознав свою ошибку. Он почувствовал, что краснеет. Ленора кивнула, словно получив подтверждение своим худшим подозрениям.

— Ты только назвал меня Сарой.

— Господи, Ленора, прости. Я не…

— Она всегда здесь, верно? Висит между мной и тобой. И так будет всегда. Даже когда она…

Леноза замолчала, вероятно, сообразив, что зашла слишком далеко. Но Дон подхватил её мысль.

— Да, она останется, даже после того… после того, как уйдёт. Это реальность, с которой приходится мириться. — Он помолчал. — Я ничего не могу поделать с тем, что я живу дольше, чем…

— Чем девяносто девять процентов населения Земли, — сказала Ленора, и он на мгновение впал в ступор, оценивая правильность этого утверждения. Он почувствовал спазм в желудке, когда осознал, что оно вполне правдоподобно.

— Но ты не можешь просить меня отрицать эту реальность или то, что я пережил, — сказал он. — Ты не можешь просить меня забыть моё прошлое.

— Я не прошу об этом. Всё, чего я прошу…

— Чего же? Держать это при себе?

— Нет, нет. Просто не надо, в общем, всё время про это упоминать. Мне это тяжело. Ну, то есть, чёрт возьми, что за мир был тогда, когда ты родился? Ни домашних компьютеров, ни нанотехнологий, ни роботов, ни телевидения…

— Телевидение было, — сказал Дон. Правда, чёрно-белое.

— Ладно, ладно. Но ты ведь пережил… пережил иракскую войну. Ты застал Советский Союз. Ты видел, как люди ходят по Луне. Застал конец апартеида, и в Южной Африке, и в Штатах. Пережил Месяц Ужаса. Ты жил, когда обнаружили сигналы внеземной цивилизации. — Она покачала головой. — Твоя жизнь — это мой учебник истории.

Он хотел было сказать «Так что тебе лучше слушать, когда я рассказываю, чему жизнь меня научила», но остановил себя, не дав словам вырваться на свободу.