Саша, мечтающий о соприкосновении с Необъяснимостью, сам с детства зачитывался фантастическими книжками. Отчасти это было связано с тем, что он очень рано научился читать, спасибо папе, освоившему с ним букварь, когда сыну ещё и пяти лет не было. Отчасти из-за того, что в силу разных причин рос достаточно нелюдимым и не стремился пуще всего на свете проводить всё время во дворе, гонять с мальчишками в футбол и так далее.

В начальных классах он заслужил репутацию странного пацана – взрослые бы сказали «человек не от мира сего», – но лезть к нему боялись. Потому что постоять за себя Саня всё-таки мог. Опять же спасибо папе, который учил его не пасовать перед вторжениями в личное пространство, как сказали бы взрослые.

Фантастика помогала разуму привыкать к идее, что мироздание больше, чем кажется с первого взгляда; не только то, что можно услышать ушами, унюхать носом, потрогать руками, ощутить кожей и увидеть глазами. А также приучала к отходу от однозначности бытия и допущению вариантов, «что было бы, если»…

В средних и старших классах он уже стал более коммуникабельным и нашёл себе приятелей среди сверстников. Впрочем, по большому счёту, ему по-прежнему не особенно было дело до окружающей среды. Алексу больше нравилось жить в мирах книг, в историях и сюжетах, традиционно считающихся выдуманными. А он верил, что это не совсем так и они где-то обязательно существуют, раз уж возникают в фантазиях, поэтому неустанно раздвигал границы познания.

А потом Александр сам, как и герой его романа, загорелся желанием уйти в Зону Посещения. Точней, конкретно в Трот, хотя были варианты: сперва привлекали заокеанский Ареал и европейский Хармонт, который он даже использовал в качестве прототипа для придуманной, необходимой по сюжету книги, из-за которой главгерой потерял сон и покой и начал поиски единственной нужной ему двери.

Попыткой сублимации, хоть какого-то воплощения желаемого и стал для Александра растущий в объёме текст, который постепенно превращался в роман о человеке, мечтающем быть сталкером. Конечно, книг о Зонах, фильмов, документалок и всяческой информация имелось полным-полно в мире, где уже несколько десятилетий как свершилось Посещение, и после него много всякого ещё, радостного и ужасного. Но как-то не удавалось обретать в бесконечных боевиках о бравых сталкерских приключениях, так же как и в нудных научных исследованиях, чего-то важнейшего для себя, потому и решился он описывать свои «сны о чём-то большем»…

Днями, в окружающей реальной среде, длилось рутинное существование, ненастоящая жизнь, просто физическое присутствие, а по вечерам и ночами, когда Алекс писал, удавалось жить по-настоящему, пусть и в воображении, создавая мечту с помощью рассказа о ней. Оживляя для себя то, что в обычной повседневной рутине казалось скорее мифом. Вот почему парню из своего романа он даже придумал будущее зонное имя, так и назвал его – сталкер Миф. И человеческое имя дал ему такое, чтобы отражало желание, которым парень загорелся. Оно напоминало общеупотребимые, но звучало с оттенком инаковости. В этом имени как бы содержался намёк, что обычное и необычное могут находиться совсем рядом, через тончайшую перегородку, которую можно и прорвать.

Герой, для которого Зоны Посещения из книги, мифические и желанные, должны были превратиться в реальные благодаря беспримерному поиску выхода, в каком-то смысле отображал личность автора, хотя Александр не стремился точь-в-точь копировать характер и натуру. А внешние черты и параметры персонажу придал в целом свои, за исключением разве что цвета глаз.

Но роман, увы, автор так и не дописал. Потому что перешёл от слов к делу. Текст был не целью, а средством дожить до цели.

Возможность погрузиться в одну из Зон Посещения появилась позже, и получилось так, что он всё-таки осуществил желаемое. Реально оказался внутри Трота, в прямом смысле, не воображаемо, и здесь обрёл себя, нашёл своё правильное место, как ему тогда казалось.