– Не волнуйся, никто меня не тронет. И в первую очередь Джим. Я ему нужна. Где он возьмет другого такого фоторепортера?

– И все равно, Алекс, копать землю и ворочать камни – не твоя работа. – Сара покачала головой. – Посмотри на себя! Ты с ног до головы покрыта засохшей глиной, у тебя все руки в мозолях, волосы растрепаны, глаза красные… Насколько мне известно, ты не ложилась уже больше суток, и…

– А ты?

Сара пропустила вопрос мимо ушей.

– … Но это все пустяки. Самое главное, Алекс, – у тебя сердце кровью обливается, я же вижу. Так нельзя! Нельзя принимать каждую трагедию как свое личное горе, иначе ты просто напросто сломаешься. Уж я то знаю…

– Можно подумать, будто я выехала на место катастрофы в первый раз.

– Нет, не в первый, но… в те разы было по другому. Тогда ты только снимала и помогала медикам на пункте первой помощи. Ты не работала лопатой, не выкапывала из земли трупы людей…

Алекс поморщилась. Ей не хотелось думать о трупах – за последние несколько дней она видела их слишком много.

– Но ведь ты делаешь это постоянно, – возразила она. – Ты могла бы сидеть дома и тренировать собак спасателей, но каждый раз, когда раздается звонок, вы с Монти прыгаете в вертолет и несетесь на другой конец страны, на край света. Ладно, я то давно знаю, что ты сумасшедшая, но твой муж… Как он выдерживает все это? На его месте я бы давно закатила тебе хорошенький скандал, – попробовала отшутиться Алекс.

– Конечно, ему это не нравится, – согласилась Сара. – Но он понимает, что мне это нужно, что без этого я не смогла бы оставаться собой. – Сара нахмурилась. – Но мы говорим не обо мне. Я наблюдала за тобой все эти дни и могу сказать, что ты на себя не похожа. Ты работаешь как одержимая. А я ведь знаю, что тебе нравится фотографировать, это твоя работа, твое предназначение в жизни. Прости за высокий стиль, но ты сама как то это сказала. Но сейчас что то изменилось, и я боюсь… Прошу тебя, Алекс, не позволяй этой катастрофе сбить тебя с пути истинного! Ты не должна отвлекаться от главного – от своего репортажа. Ведь, повторяю, для тебя это не просто еще одна работа, еще одно редакционное задание. Это…

– Я и не отвлекаюсь, – перебила Алекс. – Вот увидишь, я сделаю этот чертов репортаж вовремя. – Она наклонилась и рассеянно почесала Монти за ухом. – Но я просто не могу оставаться в стороне. Каждый раз, когда я начинаю делать снимки, мне кажется, что я занимаюсь ерундой. Если бы вместо этого я поработала лопатой, мне, быть может, удалось бы спасти чью то жизнь.

Сара пристально посмотрела на подругу и неодобрительно покачала головой.

– Не надо тебе браться за подобные задания, Алекс. Ты изменилась. Я знала, что это произойдет, знала с тех самых пор, когда увидела тебя в Нью Йорке в Центре мировой торговли…

Алекс вздохнула и прикрыла глаза. Катастрофа одиннадцатого сентября потрясла всю Америку. До сих пор ей иногда чудился запах раскаленной стали и оплавившегося бетона. И чад, едкий чад, который затянул улицы, словно траурное покрывало. Она вспомнила ощущение беспомощности и бессилия, которое испытала, увидев, как Сара и Монти пробираются среди покореженной, скрученной арматуры, вспомнила слезы на своих щеках, вспомнила жирную копоть и запах горелой пластмассы. Там они не нашли ни одного живого человека.

– Одиннадцатое сентября изменило всех нас. Сара кивнула:

– Да, но у меня, по крайней мере, был человек, к которому я могла вернуться. Он помог мне залечить самые глубокие раны. – Она вздохнула. – Надо было мне тогда настоять, чтобы ты тоже поехала со мной.