|
Подогретый саке, Бонд разошелся. Такие разные обычаи их стран были темой бесконечных шуток, и Тигр, получивший перед войной в «Тринити» бакалавра с отличием, страшно гордился «демокорацу» своих взглядов и либеральной широтой восприятия Запада. Но Бонд, заметивший внезапный блеск в темных глазах, вспомнил предупреждение Дикко: "Слушай, ты, безмозглый островитянин. Ты все делаешь правильно. Но не испытывай судьбу. Т.Т. – малый цивилизованный – по японски, конечно. Смотри, не залети. Черный пояс в дзюдо у него был задолго до учебы в вашем паршивом Оксфорде. И шпионажем он занимался еще перед войной, помощником военно морского атташе в Лондоне. А вы, из за оксфордской степени, идиоты, считали его примерным мальчуганом. И не забывай послужной список Тигра. Не забывай, что войну он закончил адъютантом адмирала Ониси и проходил подготовку камикадзе, когда янки нашумели над Хиросимой и Нагасаки, и «Восходящее Солнце» сделало сальто назад в океан. А если ты все это вдруг забудешь, спроси себя, почему из девяноста миллионов японцев именно Т.Т. стал шефом «Коан Чоса Куоку» – Секретной Службы. О'кей, Джеймс? Усек? Здесь, в Японии, Бонд усердно отрабатывал позу лотоса. Тоже по совету Дикко. «Проникнешься ты духом этой нации или нет, – сказал тот, – тебе придется провести массу времени, уминая землю собственной задницей. Эта индийская поза со скрещенными ногами – единственный способ не растянуть связки. Потребуется тренировка, но жить будешь и сохранишь лицо». Кое каких успехов Бонд уже достиг, и все же сейчас, отсидев два часа, чувствовал, что, не изменив позы, останется кривоногим на всю жизнь. Сказал Тигру: – Играя с таким мастером, как вы, нужно сменить позицию и сконцентрироваться. С трудом поднялся, потянулся и вновь уселся – на этот раз вытянув одну ногу под низким столиком и уперев левый локоть в согнутое колено другой. Какое блаженство. Он поднял свою чашу, и «Трепещущий Лепесток» послушно наполнила ее из большой плоской бутылки. Бонд проглотил саке, протянул чашу девушке, и внезапно треснул правым кулаком по лакированному столику так, что задребезжали маленькие вазочки с засахаренными фруктами и зазвенел фарфор. Он воинственно взглянул на Тигра Танаку. – Начнем! Тигр поклонился. Бонд ответил поклоном. Девушка замерла в ожидании. Глаза Тигра впились в Бонда, пытаясь угадать ход. Бонд решил не загадывать заранее, играть по наитию, пусть кулак сам выбрасывает нужную фигуру. Тигр сказал: – Три игры по три кона? – Согласен. Два кулака медленно легли на стол, побарабанили в унисон и стремительно взлетели. Тигр выбрал Камень. Открытая ладонь Бонда была Бумагой, оборачивающей Камень. Один – ноль, в пользу Бонда. Тот же ритуал и – момент истины. Тигр вновь выбросил Камень. Вытянутые пальцы Бонда означали Ножницы, затупленные о Камень. Один – один. Тигр помедлил и прижал кулак ко лбу. Задумался, закрыв глаза, и сказал: – Так. Я поймал вас, Бондо сан. Теперь вам не уйти. – Валяйте, – сказал Бонд, пытаясь избавиться от мысли, что Тигр вновь выбросит Камень, или же наоборот, Тигр решит, что Бонд будет играть Бумагу и выберет Ножницы. Варианты мелькали, как фрукты на табло однорукого бандита. Два кулака подняты – раз, два, вперед! Тигр держался за свой Камень. Бонд завернул его в Бумагу. Первая игра за Бондом. Вторая партия была длиннее. Они часто выбрасывали одинаковые фигуры, приходилось переигрывать. Казалось, они пытались понять психологию друг друга. |
