От такой мрачной перспективы Кайса совсем пала духом, отвернулась к стене и горько заплакала, а потом и задремала. Сквозь дремоту она слышала чей-то незнакомый женский голос, и ей казалось, что это сон. Однако сон оказался явью. Перед пробудившейся и зареванной Кайсой стояла невысокая дама, окутанная траурной вуалью.

Кайса поспешила провести рукой по встрепанным волосам, метнув на родню злой взгляд. Кого впустила, отчего не разбудила? Однако догадка сама сверкнула в ее сознании.

– Я вижу, вы поняли, кто перед вами, – спокойным и доброжелательным голосом произнесла гостья. – Я баронесса Корхонэн.

Кайса кивнула и поспешила предложить собеседнице присесть. Что ей понадобилось? Девушка быстрым взглядом окинула баронессу. До этого ей доводилось видеть только ее портреты в доме барона. И вообще ей казалось, что баронесса едва ли существует в реальности. Во всяком случае, Теодор мало считался с супругой, и Кайса привыкла игнорировать ее существование вовсе. И вот теперь баронесса, живая и реальная, сидела перед любовницей своего покойного мужа в доме, купленном на его деньги.

– Я понимаю вашу растерянность, поэтому хочу сразу перейти к цели моего визита, – продолжала Аглая Францевна. – То, что я хочу вам предложить, вероятно, повергнет вас в изумление, но вы попытайтесь подумать и увидеть в моем предложении выгоду для себя и своего будущего ребенка. Насколько я представляю, ваше теперешнее положение неприятное, а может быть, даже и опасное. Вам бы хотелось, как мне кажется, исчезнуть куда-нибудь. Подальше от глаз людских, от злых языков. Я могу вам помочь. Да-да, не удивляйтесь! – усмехнулась баронесса, видя, как у собеседницы глаза расширились от удивления.

Аглая Францевна откинула вуаль, и Кайса с жадностью вперилась в ее лицо. Баронесса, несмотря на возраст, еще не утратила былой красоты. Ее лицо не выражало ни горя, ни досады, ни унижения от присутствия в таком непотребном месте. Она казалась совершенно спокойной и уверенной в себе.

– Так я продолжу. Мои люди быстро и выгодно для вас продадут ваш дом и положат деньги под проценты в банк, откуда вы сможете их в любой момент забрать. Вам же я предлагаю переселиться в мое поместье и стать горничной в моем доме. Ваш ребенок будет жить при вас. Вы будете получать приличное жалованье. Там вас никто не обидит ни словом, ни делом, вы будете совершенно оторваны от здешнего мира, сможете жить в спокойствии и благополучии.

– Но вам-то зачем все это надо? – только и могла вымолвить пораженная услышанным Кайса.

– Совершенно справедливый вопрос. Разумеется, я все это предлагаю вам не из христианской любви к ближнему. От покойного мужа вам известно о несчастье нашей семьи, о нездоровье моего сына. Об этом мало кто знает, и я не хочу, чтобы весть о болезни Генриха расползлась по округе. Мы не боимся шантажа с вашей стороны, ибо подобное недоказуемо при сложившихся обстоятельствах. Но мне нужны преданные люди, которые бы помогали мне и Генриху в трудные моменты. Поэтому, я полагаю, что вы, избежав моего преследования и мести, наоборот, получив то, что я вам обещала, будете благодарны и станете служить нам верой и правдой.

Кайса аж задохнулась от возмущения и унижения. Ей предлагают быть служанкой? Горничной?

Видя, какое впечатление произвели ее слова, баронесса постучала по столу пальчиками, обтянутыми перчаткой.

– Подумайте, крепко подумайте. Если вы откажетесь, мы более не увидимся, и я никогда не повторю своего предложения. Даю вам сроку два дня. Через два дня придет мой человек, который займется продажей вашего дома, если вы, конечно, согласитесь. Вспомните, что речь идет не только о вас! – И она выразительно посмотрела на живот Кайсы. – И поймите, я думаю не о мести, не о ваших отношениях с Теодором, для меня это не важно, действительно не важно.