Эсмеральда училась быстро. Как правило, их до выпуска в представление надо тренировать недели две, а тут было сразу видно, что если бы я не решил делать из Эсмеральды звезду, ее можно было бы обучить гораздо быстрее.

– А что она будет делать? – спросила Молли. – Только не говори мне про велосипед.

Она знала, что у меня была идея: артиста можно научить ездить на велосипеде. Этого еще никто никогда не делал, и я хотел быть первым. Точнее говоря, никто нигде такого не сделал, хотя я пытался иногда, когда ко мне попадал подающий надежды артист. Блохи, как ни странно, не могут понять, что такое равновесие.

– Я ее попробую, – сказал я Молли. – И если у нее не получится – ну что ж, таскать тележку она сможет.

– Работа для осла, – возразила Молли. – Она же явно способна на большее. Мы должны ей что‑то придумать.

Тут моя красавица была права. Стоило посмотреть, как Эсмеральда таскает картонку! Блохи вообще очень сильные. Лучший артист, который был у меня до этого, тащил вес в двести пятьдесят раз больше собственного, а Эсмеральда явно собиралась далеко перекрыть этот рекорд. Я только собирался сказать Молли, что надо заняться ею всерьез и не спешить вводить в представление, как Молли вдруг отвернулась от Эсмеральды и обратилась ко мне:

– Джо, а что, если нам завтра утром закатиться на пляж? У них тут шикарный пляж – кабинки, каноэ и вообще чего захочешь.

– Я бы с удовольствием, Молли, – ответил я. – Но завтра утром у меня свидание.

Молли посмотрела на Эсмеральду. Та все еще ходила кругами по столу.

– С блондинкой? – спросила она спокойно.

Никакой не было причины, почему бы мне не иметь свидание с блондинкой, брюнеткой или шатенкой, но как бы вам сказать… было в ее голосе что‑то такое… или наоборот, чего‑то такого в ее голосе не хватало. Ну, так или иначе, я ответил:

– Честно говоря, свидание с одним парнем. Он обещал найти для меня несколько чистопородных, если я сам за ними приду.

И тут в фургоне возникла Хельга – такое уж мое везение. Открыла дверь, не постучав, и просунула голову. Молли взглянула на нее и перевела взгляд на Эсмеральду. Хельга взглянула на Молли и сморщила нос на Эсмеральду.

Ее даже это не портило. Она была прекрасна. Не только лицом, но вообще всей своей внешностью. Большие голубые глаза, волосы, как вспышка солнечного света, и фигура, перед которой спасовал бы любой скульптор. Не удивительно, что ей так аплодировали на каждом представлении. Когда она шла по проволоке или балансировала на шесте под куполом в свете прожекторов, казалось, что она плывет в небе. Я думаю, что так мог бы выглядеть ангел если бы не бедра. Мне навсегда запомнился ее прекрасный и спокойный вид, хотя я видел ее представление всего раза два, потому что меня всегда бросало в пот от волнения. Сейчас она была одета в красный джемпер и голубые брюки, но и это ей шло.

– Привет, Джо, – сказала мне Хельга. – Ты прости, боюсь, что ничего не выйдет. Мне только что сказали, что завтра в одиннадцать утра репетиция. Я не знала, извини.

И вышла.

Я глянул на Молли, но она ничего не сказала, будто и не слышала. Она только смотрела на Эсмеральду, а та ходила все кругами, кругами, кругами…

После мы с Молли встречались лишь мельком. Мне было жаль, что она не видит, как подвигается дрессировка Эсмеральды. Эсмеральда вошла в хорошую форму, и Молли могла бы подкинуть насчет нее парочку хороших идей. Но Молли считала, что у нее есть право чувствовать себя обиженной, хотя мне так не казалось – мы же не были помолвлены или что‑нибудь в этом роде. А, с ними всегда так! Мне кажется, что если ты предъявил заявку, то как‑то поставь в известность… они же как будто считают, что каждый должен знать и так.