|
Остальные белые, успевшие через люк спрятаться в кают компанию, ранили еще троих. В это время их корабельный пушкарь успел укрыться в крюйт камере ; один из его людей подвел баркас под корму и, собравши оружие и все боевые припасы, какие удалось только достать, погрузил их в лодку; затем он посадил туда капитана и всех, кто был с ним в кают компании. Когда все, таким образом, оказались в лодке, они решили попытаться взять судно на абордаж и снова завладеть им. Так они яростно набросились на корабль и сперва убили всех сопротивлявшихся им. Но к этому времени все негры уже находились на свободе и добыли себе оружие, и, хотя ничего не понимали в порохе, пулях и в ружьях, белым все же справиться с неграми не удалось. Как бы то ни было, тогда они отправились к носу судна и пересадили к себе также всех, которых покинули на кухне корабля. Эти последние держались стойко, несмотря на все нападения, и даже убили тридцать или сорок негров, но под конец и они были вынуждены также покинуть корабль. Негр не мог сказать мне, где, приблизительно, это приключилось, – близко ли от африканских берегов, или далеко, и за сколько времени до того, как корабль попал к нам в руки. Он сказал только, что это вообще было очень давно, как они это называли: судя потому, что нам удалось узнать, случилось это через два или три дня после того, как они отплыли от Африки. Они сообщили нам, что убили около тридцати белых, пробивая им головы ударами ломов, ганшпугов и всем, что попадалось под руки. А один сильный негр железным ломом убил троих уже после того, как сам дважды был прострелен насквозь; а потом ему прострелил голову сам капитан у двери в отхожее место; эту дверь тот негр выбил ударом лома. И поэтому, вероятно, и обнаружили мы столько крови у двери в отхожее место. Тот же негр рассказал нам, что они побросали в море весь порох и все пули, какие только нашли; они побросали бы в море и пушки, если бы только смогли поднять их. Когда мы спросили его, как это случилось, что паруса пришли в такое состояние, он ответил: – Они не понимать, они не знать, что делать паруса… Это обозначает, что они не знали даже того, что судно движется при помощи парусов, не знали, зачем паруса нужны, и что с ними делать. Тогда мы спросили его, куда они направлялись, и он ответил, что этого они не знали, но думали, что попадут домой, на родину. Я спросил его особо о том, что, собственно, они подумали, когда впервые увидали нас? Он сказал, что они страшно испугались, так как решили, что мы те самые белые, которые уехали в своих лодках, а теперь вернулись на большом корабле с двумя лодками и сейчас перебьют их всех. Таков был рассказ, которого мы добились после того, как научили их говорить по английски и различать названия и назначение находящихся на корабле предметов, о которых им приходилось говорить. Мы заметили, что негры слишком просты, так что их показания не расходились между собою и совпадали во всех подробностях. Они все рассказывали одно и то же, и это подтверждало истину сказанного ими. После того, как мы завладели кораблем, перед нами возникло затруднение – что делать с неграми? Португальцы в Бразилии охотно купили бы их и были бы довольны сделкой, не покажись мы им в качестве врагов и не будь известны им как пираты. По этой именно причине мы не смели приставать к берегу в этих краях или вступать в сношения с плантаторами, боясь поднять против себя всю страну. И можно было быть уверенными, что, если бы в их портах имелось что нибудь похожее на военные корабли, они напали бы на нас всеми своими сухопутными и морскими силами. Но лучшего нельзя было ожидать, если бы мы пошли и на север. Некоторое время мы подумывали о том, чтобы отвезти негров в Буэнос Айрес и там продать их испанцам. Но негров было поистине слишком много для тамошнего рынка. А везти их кругом до Южных морей – единственная оставшаяся возможность – было так далеко, что в пути мы не смогли бы прокормить их. |
