Он выходит из дома. Собак еще не спустили: видно, Брайан подмывается и меняет трусы, так что пока все классно.

Ночь теплая, мягкая, чернильно-черная. Звезды здесь, в пустыне, так близко, что кажется – их можно поцеловать.

Тим поцеловал бы их с радостью. Он на взводе. По-настоящему свободен – может, первый раз в жизни.

У ворот «Beau Geste» – охранник.

– Прохожу, – сообщает ему Тим.

Охранник тянется за пушкой, но глаза у Тима безумные, и тот смекает, что ему сейчас не хочется умирать. Бросает оружие, нажимает на кнопку, и ворота распахиваются.

Тим выходит во внешний двор, теперь ему слышно какое-то движение за спиной. Срабатывает гребаная сигнализация. Хоть теперь постарайся не зацепиться за садовые разбрызгиватели, советует он самому себе – и тут за ним начинается настоящая погоня.

Он слышит, как Брайан несется по парапету и визжит: «Остановите его! Остановите его!» Но Брайан – болван, потому что тут же он кричит: «Не убивайте его! Не убивайте его!» – так что охранники не понимают, что им, черт побери, делать.

– Не двигаться! – орет Тим. – Это охренение!

Он смеется, как полоумный, оборачивается и смотрит наверх, на парапет, по которому, вопя, носится туда-сюда Брайан, а Элизабет молча стоит там и наблюдает.

Это реально круто, но Тим не понимает, как он теперь проберется через эти вшивые главные ворота, и тут он соображает, что они не планируют его подстрелить, что они просто должны задержать его внутри крепости.

Тогда-то он и замечает грузовик, и это сразу порождает в нем целую кучу идей.

Он подбегает к грузовику и выпускает три пули – все пригибаются как по команде. Всего за пять секунд Тим успевает накоротко замкнуть провода зажигания, выруливает к воротам, а там стоит Джонсон в боксерских трусах, и вид у него сонный и раздраженный, а в руках – винчестер.

– Куда это ты направляешься, сынок? – интересуется он, растягивая слова.

– Подальше отсюда, – отвечает Тим.

– Там ничего нету, – сообщает Джонсон.

– Это-то мне и нравится.

Джонсон качает головой и говорит:

– Ну а я не могу тебя пропустить.

– Ты не станешь в меня стрелять.

– Мне и не надо.

Джонсон поднимает винтовку, чтобы прострелить покрышки, а Тим наводит на него девятимиллиметровый.

Джонсон улыбается:

– Ты не из таких.

Так что Тиму приходится пальнуть аккурат рядом с его ухом. Джонсон валится на землю, и у Тима есть время дать задний ход и обеспечить себе побольше пространства. Затем он просто, на хрен, встает на педаль газа и гонит к воротам.

Джонсон пытается выстрелить из старой доброй позиции «лежа», но он слишком занят тем, чтобы откатиться и убраться с дороги, охрана отпрыгивает от ворот, Брайан вопит, и Тим чувствует, как Элизабет улыбается, когда он проносится через ворота, и вот все чисто, он свободен.

Но тут он видит мальчишку.

Видит его в зеркало заднего вида. Мальчик стоит на территории внешнего периметра и смотрит вслед грузовику. Одинокий, грустный ребенок.

А Тим думает: хрен с ним, это же не мой.

Но его нога все равно бьет по тормозам, и он говорит себе: ты же свободен, приятель. Лови момент. Ты не справишься, если у тебя на шее будет этот пацан. Ни за что не справишься.

– На хрен, – говорит он сам себе и давит на газ.

Он продолжает повторять про себя «на хрен», давая задний ход. Тут мальчишка начинает семенить к нему.