— Метафаза, — согласилась она, возвращая мне микроскоп.

Я попытался поместить под объектив другое предметное стекло, однако оно было слишком маленьким или мои пальцы — слишком большими, поэтому в итоге я уронил оба образца. Один упал на стол, а второй полетел за край, но Эдит поймала его раньше, чем он ударился об пол.

— Уф… — выдохнул я расстроенно. — Прости.

— Ну, в последнем все равно нет никакой загадки, — сказала она, явно пытаясь не улыбнуться. Снова я выставил себя на посмешище.

Эдит каллиграфическим почерком написала «Метафаза» и «Телофаза» в оставшихся двух строчках таблицы.

Мы закончили задолго до того, как кто-то еще хотя бы приблизился к финишу. Я видел, как МакКейла и ее напарник снова и снова сравнивали два препарата, а у еще одной пары под столом был раскрыт учебник.

Теперь мне нечем было заняться, оставалось только пытаться не глазеть на Эдит… Безуспешно. Я все-таки посмотрел на нее — и встретил ее взгляд, в котором снова было то странное выражение разочарования. Внезапно я понял, что так неуловимо изменило ее лицо.

— Ты в контактных линзах? — выпалил я.

Похоже, ее озадачил мой неуместный вопрос.

— Нет.

— О, — промямлил я. — Кажется, глаза у тебя были немного другими.

Пожав плечами, она отвела взгляд.

На самом деле я твердо знал, что что-то изменилось. Я не забыл ни одной подробности нашей первой встречи, когда Эдит уставилась на меня с таким видом, словно хотела прикончить. Буквально видел перед собой эти совершенно черные глаза, такие неожиданные на фоне бледной кожи. Сегодня же они были абсолютно другого цвета: необычно золотистые, темнее янтарно-желтого, но такого же теплого оттенка. Я не понимал, как это возможно, если только она не соврала по какой-то причине о линзах. Разве что Форкс сводит меня с ума в буквальном смысле слова.

Я посмотрел вниз. Ее руки снова были сжаты в кулаки.

Тут миссис Баннер подошла к нашему столу и, взглянув на законченную лабораторную работу, присмотрелась внимательнее, чтобы проверить ответы.

— Итак, Эдит… — начала она.

— Половину образцов определил Бо, — сказала Эдит, не дав учительнице закончить фразу.

Теперь миссис Баннер скептически смотрела на меня.

— Вы уже выполняли раньше эту лабораторную? — спросила она.

Я пожал плечами:

— Не с луковым корнем.

— С бластулой осетра?

— Да.

Миссис Баннер кивнула:

— Вы занимались в Финиксе по углубленной программе?

— Да.

— Что ж, — сказала она через пару секунд, — наверное, хорошо, что вы работаете в паре, — и, удаляясь, пробормотала что-то еще, чего я не расслышал. После ухода миссис Баннер я снова начал разрисовывать свою тетрадь.

— Жаль, что снег растаял, да? — спросила Эдит. У меня возникло странное ощущение, что она заставляет себя вести со мной светскую беседу. Словно услышала мой разговор с Джереми за ланчем и пытается доказать мне, что я не прав. Но она никак не могла слышать. У меня уже просто паранойя.

— Вообще-то, нет, — честно ответил я вместо того, чтобы притворяться таким, как все, нормальным. Я еще пытался избавиться от глупого подозрения и не мог сосредоточиться на сохранении социально приемлемого имиджа.

— Тебе не нравится холод. — Это был не вопрос.

— И сырость тоже.

— Должно быть, тебе трудновато жить в Форксе, — задумчиво сказала Эдит.

— Даже не представляешь, насколько, — мрачно пробормотал я.