Идя с Джереми в кафетерий после урока испанского, я был начеку. Повсюду летали комья грязного снега. Я держал в руках папку, чтобы в случае чего использовать ее как щит. Джереми это казалось забавным, он и сам наверняка запустил бы в меня снежком, но, по-видимому, что-то в выражении моего лица его останавливало.

Смеющаяся МакКейла догнала нас в дверях, ее обычно гладко причесанные волосы кудрявились от влаги. В очереди они с Джереми оживленно обсуждали снежное побоище. Я привычно взглянул на стол в дальнем углу. И тут же застыл на месте. Там сидели пятеро.

Джереми потянул меня за руку:

— Эй, Бо! Что ты хочешь взять?

Я опустил глаза, уши мои горели. «Нет никаких причин смущаться, — напомнил я себе. — Ведь я не сделал ничего плохого».

— Что это с Бо? — услышал я вопрос МакКейлы, обращенный к Джереми.

— Ничего, — ответил я и, встав в очередь, взял только бутылку газировки.

— Разве ты не голоден? — спросил Джереми.

— Вообще-то, меня немного мутит.

Он нерешительно отошел. Я подождал, пока они наполнят свои подносы, а потом направился следом за ними к столу, стараясь глядеть куда угодно, только не в дальний угол кафетерия.

Я медленно пил газировку, чувствуя легкую тошноту. МакКейла дважды озабоченно поинтересовалась моим самочувствием — и это показалось несколько чрезмерным. Я ответил, что все в порядке, но задумался, не лучше ли преувеличить свое недомогание и провести весь следующий урок в кабинете медсестры.

Это нелепо. Нельзя убегать. Почему я такой трус? Что страшного во враждебном взгляде? Не собирается же эта девушка взять и пырнуть меня ножом.

Я решил позволить себе один раз посмотреть на семью Калленов. Только чтобы узнать настроение. И осторожно покосился в их сторону. Никто не глядел в моем направлении, и я слегка повернул голову.

Они смеялись. Волосы Эдит, Джессамины и Элинор намокли от талого снега. Арчи и Роял уклонялись, а Элинор трясла головой, пытаясь попасть в них водой, капающей с ее волос, отчего на куртках парней спереди осталась широкая дуга брызг. Они наслаждались снежным днем, как и все остальные — только это больше напоминало сцену из какого-то фильма.

Но, кроме смеха и игривости, было еще какое-то отличие, хотя мне никак не удавалось понять, в чем оно заключалось. Я внимательно оглядел Эдит, сравнивая ее с воспоминанием недельной давности, и решил, что сегодня она не такая бледная — возможно, порозовела из-за игры в снежки, — да и круги под глазами почти не заметны. Из-за влаги волосы ее казались более темными и гладкими. Старательно отыскивая изменения, я даже забыл притвориться, что не смотрю.

— На что уставился, Бо? — спросил Джереми.

И именно в этот момент Эдит быстро взглянула на меня.

Я всем телом повернулся к Джереми, даже чуть сместившись к нему. Он отклонился, удивленный моим внезапным вторжением в его личное пространство.

Но я был уверен, что в тот короткий момент, когда мы с Эдит встретились взглядами, в ее глазах не было злости или отвращения, как в последний раз, когда я ее видел. В них снова промелькнуло лишь какое-то неудовлетворенное любопытство.

— На тебя смотрит Эдит Каллен, — сказал Джереми, заглядывая мне за плечо.

— Она ведь не выглядит сердитой, нет? — не удержался я от вопроса.

— Нет, — Джереми, казалось, растерялся, но потом вдруг расплылся в улыбке: — А что ты сделал? Пригласил ее на свидание?

— Нет! Я даже никогда не разговаривал с ней. Просто… кажется, я ей не очень нравлюсь, — признался я, по-прежнему повернувшись к Джереми, но по затылку побежали мурашки, словно я физически чувствовал ее взгляд.