Он прекрасно знал ответ на него. Этот ответ поддерживал его все эти годы, когда ему приходилось принимать решения, порой уносившие чью то жизнь. Каждый делает то, что может, и усилия каждого человека играют определенную роль. И если человек в это не верит, просто нет смысла жить.

Возможно, Римо тоже это понимал. Должно быть, именно поэтому он все таки отправился в Майами Бич, а не сбежал, как ожидал Смит. Но если он все таки взялся за дело… что ж, значит, он может позвонить.

Смит бросил в воду камень, повернулся и побрел к себе, дежурить у телефона.

Но у Римо было достаточно забот и помимо доктора Харолда В. Смита. Например, следовало разобраться с Уиллардом Фарджером.

В штабе его не оказалось. Достаточно давно очухавшаяся от сна и потому способная связно изъясняться, одна из цыпочек секретарш сообщила Римо, что Фарджер пришел на удивление рано, позвонил куда то и снова ушел.

– Надеюсь, он не поздно вернется, – добавила она, не переставая жевать жвачку. – На сегодняшний чек я собиралась сделать кое какие покупки в обеденный перерыв. – Сегодняшний чек?

– Он платит нам ежедневно, – кивнула она. – Считает, это единственный способ заставить появляться здесь каждый день. Но я бы все равно приходила, чтобы увидеть вас. Вы такой симпатичный.

– Вы тоже, – сказал Римо. – Не знаете, с кем он говорил?

Девушка посмотрела в свой блокнот.

– Вот. Ему кто то позвонил очень рано и оставил номер. Когда Фарджер появился, то сразу позвонил по нему и ушел. – Она протянула Римо номер и отвернулась, напевая «Свет солнца приятней».

Римо подошел к столу Фарджера и набрал номер.

– Штаб по выборам мэра Картрайта, – ответил женский голос.

Хотя рабочий день только начался, в трубке слышались оживленные голоса и треск пишущих машинок, непрестанно звонили телефоны. Какое то время Римо подержал трубку у уха, прислушиваясь к шумам и горько размышляя о трех цыпочках у Мака Полани в курятнике, а потом резко бросил ее на аппарат.

Фарджер. Двойной агент. Конечно же, отправился к Картрайту докладывать, как, прикарманивая денежки доверчивого чужака, заваливает кампанию Мака.

И зачем он только во все это ввязался? – спрашивал себя Римо. Зачем?

Что знает он о политике? Самый примитивный зеленый юнец из клуба избирателей и тот повел бы себя умнее, чем Римо. Правильным был его первый порыв – надо было вырубить Картрайта. Всегда надо делать то, что умеешь, а единственное, что он умел, – это убивать.

Но сначала надо заняться Фарджером.

Штаб Картрайта находился в гостинице в пяти кварталах от штаба Полани.

– Он сюда заходил, – сказала приветливого вида девушка, – но ушел.

В штабе царила суматоха и стоял невообразимый шум.

– Думаете победить? – спросил Римо у девушки.

– Конечно, – ответила та. – Мэр Картрайт – прекрасный человек. Нужно большое мужество, чтобы бросить вызов этим фашистским свиньям из Вашингтона.

И тут Римо неожиданно открылась суровая правда: на самом деле не существовало никаких причин, почему люди собирались голосовать за того или иного кандидата, по крайней мере, их решение не подчинялось логике. Люди голосуют за свои навязчивые идеи, а потом оправдывают их, пытаясь найти в кандидате то, что хотели бы в нем видеть.

Хотя бы эта девочка. Она сама ненавидит правительство, и ей хочется верить, что это главный пункт в позиции Картрайта. Логикой тут и не пахло, потому что иначе она бы стала голосовать за Полани, чье избрание гарантировало полную анархию.

Демократия есть среднее статистическое взаимоисключающих навязчивых идей, которое в конечном счете и являет собой волю народа. Самое дикое во всем этом то, что именно воля народа чаще всего и гарантирует лучший выбор.