— Нельзя начинать есть до наступления Нового года.

— Если вы не поедите, то вы не дождетесь наступления Нового года.

Эмили повернулась, положила подбородок на спинку кушетки и посмотрела на Лэрри. Она чувствовала себя такой счастливой, какой не была никогда в жизни. Он тоже казался счастливым, расслабившимся, вся его скованность куда-то исчезла. Это мог бы быть Сеп... Бедный Сеп. На минуту радость девушки омрачилась. Если бы Сеп был жив, то вот бы уж они повеселились на Новый год. И она смогла бы надеть его подарок. Эмили положила руку на талию. Ей надоело прятать часы; ей захотелось поднять юбку и отколоть их...

Боже, что с ней происходит! Только подумать, хотела задрать юбку. А ей пришлось бы еще задрать все три нижние юбки, потому что часы были приколоты к ее нижней сорочке. Ха! Ну и мысли у нее. Это все от этого коварного ликера. Лучше ей сделать так, как он сказал, и больше не пить, пока они не начнут есть, а то она, кто знает, вполне может задрать юбки.

— Вот. Съешьте это. — Мистер Берч протягивал ей тарелку с большим куском бекона и яичным пирогом.

— Да, хорошо. — Потом, когда она начала есть, она посмотрела на него и тоном, который сочла весьма напыщенным, воскликнула: — У вас, наверное, очень хороший повар, мистер Берч, потому что я никогда не пробовала ничего подобного.

Кон и Люси расхохотались, и она присоединилась к ним. Когда веселье затихло, Лэрри снова уселся на свое место, напустил на себя важный вид и, кивая ей головой, ответил:

— Да, мне очень повезло с кухонным персоналом, а уж моя повариха просто великолепна, но. — Он наклонился вперед, поджал губы, грустно покачал головой и мрачно закончил: — Но она совершенно не умеет взбивать масло, оно получается нежным, как лилия...

— Неправда! Это не так! Ну, это не честно. — Эмили покачала головой. — На прошлой неделе вы сказали, что я уже набила руку в этом деле... Вы шутите? Вы ведь шутите?

— Да, да. Я шучу, Эмили. — Он откинулся в кресле, поднял с бокового столика стакан виски и осушил его; потом, обращаясь к стакану, сказал: — Да, да. Я шучу... я шучу сегодня из-за вас.

— Да, кстати. — Девушка наклонилась к нему. — Когда мы говорили о масле, я как раз собиралась попросить вас кое о чем.

Его голова покоилась на спинке кресла. Лэрри посмотрел на нее и улыбнулся.

— Ну что же, давайте просите меня «кое о чем». Сегодня можете просить меня о чем угодно.

— Дело вот в чем. Я знаю, что вы продаете излишки масла и сыра в Феллберне, но вы сдаете его в магазин, а... А когда они его продают, то удваивают цену. Поэтому я подумала, не могли бы вы в мой выходной уступить мне немного продуктов по той же цене, что вы продаете в магазин. Моя тетя Мэри была бы просто без ума от счастья, если бы я привезла ей немного масла и сыра; а ребятишки... понимаете, я не думаю, что они когда-либо пробовали свежее масло... да и масло вообще.

— Ох, Эмили, Эмили. — Берч качал головой из стороны в сторону, широко открыв рот, но звук, который он издавал, не был похож на смех, казалось, что он пытался стонать. Когда Лэрри наконец заговорил, он смотрел не на нее, а на Кона. — Ну что, Кон? Будем продавать поварихе?

Прежде чем ответить, Кон наклонился вперед, сидя в кресле, положил руку на колено Эмили, нежно его погладил и вполне серьезно сказал:

— Я бы дал Эмили... все, что она у меня попросит... Лэрри, все.

— О, Кон. — Эмили положила свою руку на его. Она наклонилась вперед и, перестав смеяться, сказала: — Боже, Кон, ты хороший парень. Я поняла это, как только увидела тебя. Ну, если быть точной, не с того момента, как я увидела тебя, но через несколько дней жизни здесь я уже знала, что ты хороший парень, и, что бы там ни говорили, я уверена в своем суждении.