— Так что же мы будем со всем этим делать?

Шериф обдумывал вопрос отца, его серебряная звезда блестела на свету. Снаружи начал лаять Рибель, окрестные собаки подхватили его клич и распространили по всему Зефиру. Шериф раздвинул свои большие пальцы и посмотрел сквозь них:

— Том, — ответил он наконец. — У нас тут действительно очень странная ситуация. Имеются отпечатки шин, но нет самой машины. Ты говоришь, что видел внутри машины тело, прикованное наручниками к рулевому колесу, и что вокруг шеи трупа была намотана медная струна, но в нашем распоряжении нет тела и мы вряд ли вообще сможем получить его. Никто в городе за последнее время не пропадал. Вообще во всем округе никто не пропадал, не считая пятнадцатилетней девчонки, мать которой полагает, что она убежала вместе со своим дружком в Нэшвилл. Но у того парня, кстати, не было никакой татуировки. Я не слышал ни об одном парне с татуировкой, которая была бы похожа на описанную тобой. — Шериф Эмори взглянул на меня, потом на маму, а потом снова на отца своими темными глазами под кустистыми бровями. — Помнишь ту загадку, Том? Ну, насчет того, что когда дерево падает в лесу, когда поблизости никого нет, то бывает ли при этом какой-то шум? И поскольку нет в наличии тела и никто в округе за последнее время не пропадал, было ли убийство или нет?

— Я знаю только то, что видел своими глазами, — ответил отец. — Ты разве сомневаешься в моем слове, Джей-Ти?

— Нет, этого я не говорю. Я говорю только о том, что больше не могу ничего сделать, пока мы не установим личность самой жертвы. Мне нужно его имя, Том, имя. Мне нужно его описание, его лицо. Без опознания я не знаю даже, с чего мне следует начать расследование…

— А убийца, между тем, преспокойно разгуливает среди таких же людей, как мы с тобой, и совсем не боится того, что когда-нибудь будет пойман. Так прикажешь тебя понимать?

— Угу, — утвердительно крякнул шериф. — В итоге получается именно такой расклад…

Конечно, шериф Эмори обещал, что продолжит работу над этим делом, что обзвонит все полицейские управления штата, чтобы получить от них информацию о пропавших людях. Рано или поздно, сказал он, кто-нибудь заявит именно о том мужчине, который утонул в озере вместе с машиной. Когда шериф ушел, отец вышел наружу, чтобы посидеть наедине со своими мыслями на передней веранде с выключенным светом, и сидел там один до того момента, пока мама не велела мне готовиться ко сну.

Была уже ночь, когда в темноте меня разбудил крик отца.

Я сел на кровати, нервы были взвинчены. Я смог расслышать, как за стеной моя мать обращалась к отцу:

— Все в порядке, — успокаивала она его. — Это был плохой сон, всего лишь плохой сон, теперь все в порядке…

Отец успокаивался довольно долгое время. Я слышал, как в ванной зашумела вода. Потом раздался скрип пружин на их кровати.

— Ты хочешь рассказать мне об этом? — спросила мама.

— Нет, о, Господи, нет…

— Это был всего лишь дурной сон…

— Это для меня без разницы. Оно было достаточно реальным.

— Ты сможешь опять заснуть?

Он вздохнул. Я смог представить его там, в темной спальне, его руки, прижатые к лицу.

— Не знаю, — ответил он.

— Дай-ка потру тебе спину…

Пружины заскрипели вновь, когда их тела шевельнулись.

— Ты что-то весь напряженный, — заметила мама. — И выше к шее то же самое…

— Тут чертовски болит. Прямо здесь, где твой большой палец.