— Джеймс! — Дамболдор тоже уловил грозовые отголоски душевной бури и одёрнул Поттера. — Успокойся!

— Да — да, мой мальчик…, — директор обратил своё внимание на меня.

— Профессор, нижайше прошу извинить меня, но у меня есть фамилия. Предлагаю придерживаться установленных Уставом рамок.

Да, я знаю, что дёргаю тигра за усы, но поступить иначе, значит окончательно выбиться из образа. Старый перец махом заподозрит подвох. Это он на публику страдает маразмом, играя так, что Станиславский поверит, на самом деле Дамболдор дьявольски умён. Недаром его, за глаза, зовут Гроссмейстером. Дедок просчитывает свои действия минимум на три шага вперёд, и лишь моя завуалированная наглость сбивает старика с панталыку, заставляя ошибаться. Стоит только дать намёк о готовности пойти на поводу — всё, пиши пропало. Увязнет коготок, а за ним и птичка пропадёт.

— Ох, Гарольд, — отечески покачал головой Дамболдор. — Уму непостижимо, что вы, в столь юном возрасте уже такой формалист.

— Мерлин с вами, профессор, куда мне до закостенелых формалистов. Мне до Барти Крауча ещё расти и расти! Есть к чему стремиться, согласитесь. В то же время мы с вами на брудершафт не пили, поэтому панибратский тон считаю недопустимым. Вам простительно в силу возраста, а мне по той же причине недопустимо. Уж простите за резкий тон, профессор.

— Видал, мальчик мой, какой у тебя сын? — улыбнувшись, как электросварочная дуга, Дамболдор обратился к Джеймсу Поттеру, по — дружески ткнув того под локоток. Да — да, а то, что тебя походя макнули мордой в грязь, мы предпочитаем не замечать и делаем хорошую мину при плохой игре. — Гарольд, мы с Джеймсом считаем, что магия родного мэнора и домашнего алтаря пойдёт тебе на пользу и ускорит выздоровление. Так всегда было, все чистокровные знают, что родной очаг помогает. Выслушай Джеймса, пожалуйста.

Оп — па! Сын! А где долгие речи о втором шансе и всепрощении? Старый пень куёт без преамбулы и разогрева публики. Ловко. Продолжая ослеплять присутствующих светом вставной челюсти, Дамболдор ненавязчиво подтолкнул Поттера вперёд. Кашлянув в кулак, Джеймс разродился целой программной речью о семейных и родовых ценностях и всемирном покаянии. Прямо‑таки курским соловьём распелся, заслушаешься. Видимо три ночи не спал — учил. Дамболдор, стоя позади протеже, ободряюще улыбался. Понятно, почему не он полоскает мозги окружающим, при таком‑то заместителе, а Джеймс тем временем подошёл к главному:

— Гарольд, мальчик мой, — на этих словах я закашлялся. Том хотел участливо постучать меня по спине, но его рука замерла на половине пути, виновато потупившись, он подал стакан чистой воды. Интерны, присутствующие в медицинском крыле дружно превратились во внимание и навострили уши. Дам червонец за медный рупь — ни одно слово не пролетит мимо них и завтра…, нет, сегодня, буквально через пять минут после разговора, весь персонал Святого Мунго будет в курсе вечерних хогвартских событий, а завтра уже и вся магическая Британия. Тут и к Рите Скитер ходить не надо. Сарафанное радио самое быстрое агентство новостей в мире, не разделяя его на маггловский и магический.

— Спасибо, — сделав несколько глотков, сказал я и рукой показал Поттеру, чтобы тот продолжал. Мол, я внимательно слушаю. У Джеймса от злости задёргалась правая щека, но он смог перебороть себя.

— Гарольд, сын…

— Кха — кха, в каком месте я вам сын, мистер Поттер?

— Не перебивай отца! — вышел из себя Джеймс.

— Мистер Поттер, держите себя в руках! — не осталась в стороне Помфри.

— Прошу прощения, мадам! — Поттеру хватило такта извиниться.