— Значит, я могу рассчитывать на то, что мы с тобой сможем договориться, я правильно понял? — Не веря своему счастью, Игорь перестал дышать.

— Не о чем нам с тобой договариваться. — Еле сдерживаясь, чтобы не разреветься, Лидия с силой закусила нижнюю губу. — Катись к чёртовой бабушке — вот и весь сказ, нам со Славкой такое барахло, как ты, не нужно.

— Как часто я смогу видеть сына?

Во избежание накладок в будущем Кропоткин вытащил из нагрудного кармана пиджака плоскую металлическую коробочку, оказавшуюся сувенирной записной книжкой, и, приготовившись фиксировать условия их договорённости, отстегнул от корпуса миниатюрной игрушки коротенькую ручку, похожую на позолоченный карандашик. Щёлкнув замком, коробочка открылась, и расписная обложка с гравюрой Бородинской башни Кремля отскочила в сторону.

— Будь моя воля, я бы запретила тебе подходить к Славке на пистолетный выстрел. — С отвращением глядя на длинные, как у музыканта, тонкие пальцы мужа, бережно поглаживающие дорогую игрушку, Лидия ощутила острое желание ударить по его холёным рукам так, чтобы блестящая коробочка, кувыркнувшись на пол, разлетелась на куски. Представив, как, оторвавшись от петелек, дверка металлической книжечки запрыгает по паркету, Лидия довольно улыбнулась, и на её лице проступило мстительное выражение.

— Подожди, я что-то не возьму в толк, что значит, будь твоя воля? — Подчеркнув верхнюю строку, судя по всему, заголовок списка льгот и привилегий, на которые он мог бы рассчитывать в будущем, Кропоткин недоумённо вскинул брови.

— Если судом будет назначен день для твоих свиданий с сыном, я подчинюсь этому решению, хотя, признаться, с величайшим трудом, если же этот вопрос будет отдан на моё усмотрение, — не видать тебе Славки, как своих ушей. Теперь понял? — громко выговаривая каждое слово, пояснила Лидия.

— Каким ещё судом?!! — Нависнув над женой, словно каменная глыба, Кропоткин со злостью выкатил глаза. — Овца ты и есть овца, другого слова нет! — посмотрев на светлые завитушки волос, обрамлявшие узкое личико Лидии и делавшие её похожей на херувима, Игорь возмущённо выдохнул. — Говорю же тебе, мне не нужна огласка, я готов выплачивать тебе ежемесячное содержание до конца своих дней, если ты согласишься не мутить воду.

— И ты считаешь, что я соглашусь лезть в эту грязь? — Брезгливо поморщившись, Лидия слегка оттопырила нижнюю губу. — Да за кого ты меня принимаешь?

— Послушай, Лида, так мы никогда с тобой ни до чего не договоримся. — Кропоткин, хлопнув книжечкой, вставил золочёный карандашик в гнездо и убрал игрушку обратно в карман, демонстрируя свои мирные намерения. — Я понимаю, насколько тебе сейчас тяжело и неприятно, но другого выхода разрубить этот узел у нас просто нет.

— Если ты думаешь, что я отпущу тебя без шума, то ты глубоко заблуждаешься, — тщательно подбирая слова, негромко проговорила Лидия. — За последние пять лет твоей партийной карьеры ты выпил из меня всю кровь, а теперь хочешь, чтобы я со стыда не могла на людей глаз поднять? Ладно — я, а о сыне ты подумал? Каково ему будет, когда ему каждый начнёт в спину пальцем тыкать?

— Да что ж за дикость такая, в самом деле? — с тоской в голосе произнёс Игорь. — Сколько семей живут врозь, и никто никому пальцем в спину не тычет! Подумаешь — дело муж из семьи ушёл! Да если бы не эта канитель с разводом, стоял бы я сейчас здесь! Я же хотел всё уладить по-хорошему, как-то договориться. Ну что теперь делать, если у нас с тобой семейная жизнь не заладилась, тащить лямку всю свою оставшуюся жизнь, только чтобы не портить себе карьеры?

— О, конечно, твоя драгоценная карьера!.