— Сколько — чего? — еще не спустившийся с небес на грешную землю, Кропоткин удивлённо вытаращил глаза. — Рублей?

— Нет, юаней.

— Пятьсот на тебя и двести на мальчика, итого — семьсот, — быстро сориентировался Кропоткин.

— Не пойдёт. Мало, — коротко отрезала она, — свобода нынче дороже будет.

— Семьсот пятьдесят, — повысил ставку он.

— Мало.

— В месяц? — брови Кропоткина описали удивленную кривую и возвратились в прежнее положение. — Хорошо, восемьсот, и покончим на этом.

— У тебя один костюм на тысячу тянет. — Протянув руку, Лидия потрогала борт пиджака мужа. — Не иначе как из ателье?

— Большего тебе не предложит никто, — взывая к сознательности бывшей половины, упёрся он. — Лидочка, зачем тебе такие деньги, ты их что, собралась закручивать в банки вместо огурцов?

— Не твоё дело, — жёстко оборвала она.

— А ты, оказывается, умеешь торговаться, — поразился он. — Не замечал… Откуда в тебе это?

— Это твоя последняя цена? — не отвлекаясь от существа вопроса, Лидия упёрлась в Игоря взглядом, и её глаза насмешливо сверкнули.

— Последняя, — решительно кивнув, он рассёк рукой воздух. — Как хочешь, но на большее ты рассчитывать не вправе. Я и так с тобой достаточно щедр. Средняя заработная плата государственного служащего — сто десять — сто двадцать рэ, считай, что каждый месяц на тебя и сына будут работать семеро. Разве за то, чтобы просто-напросто числиться моей официальной супругой, тебе недостаточно этих денег? Подумай, Лида, как бы потом не пришлось кусать локти. А то сама знаешь: близок локоток, да, как говорится… — усмехнувшись, Кропоткин многозначительно повёл бровями. — Ну так что, подумала? — Уверенный в том, что его предложение будет безоговорочно принято, он провёл ладонями по груди и, ощутив под пальцами добротную шерсть дорогого костюма, удовлетворённо улыбнулся.

— А не пойти бы тебе к чёртовой матери? — звонко проговорила Лидия.

— Что ты сказала? — не веря своим ушам, Игорь привстал со стула. — Да на что ты без меня годишься? Через две недели у тебя в холодильнике закончатся продукты, и ты приползёшь ко мне на коленях умолять о ста рублях!

— Пошёл вон, подлец!

Дёрнувшись, словно от пощёчины, Кропоткин откинулся всем корпусом назад, и его лицо вмиг покрылось красными пятнами. Смерив Лидию долгим недобрым взглядом зеленовато-серых глаз, он неторопливо встал, оправил на себе пиджак и, разрезая воздух металлом голоса, негромко, но жёстко проговорил:

— Никуда ты не денешься, через две недели ты будешь есть у меня из рук, и вот тогда условия буду ставить я. — Развернувшись, он пересёк комнату несколькими широкими шагами, и уже через несколько секунд за его спиной захлопнулась входная дверь.

— Какая же ты сволочь, Кропоткин… — одними губами прошептала Лидия и, уткнувшись лбом в мягкую ручку модного кресла, тихо и безысходно заскулила, потому что все обидные слова, сказанные мужем, от точки и до точки были сущей правдой.

* * *

— Шелестов, ты чего это? — С любопытством глядя на Мишу, прячущегося от кого-то за углом рекреации и то и дело осторожно выглядывающего из своего укрытия, высокий мальчик с упрямым, как у бычка, лбом и нахмуренными бровями дёрнул его за рукав форменного пиджачка.