— Именно ради этого я здесь, — перебил его Карлос. — А ты думал, дядя Борлук, что я…

— Идиот, — буркнул седой. — Я и раньше догадывался, что у тебя не все в порядке с головой, но сейчас убежден, что тебе нужна помощь психиатра. Или приличный пинок под зад, чтобы ты долетел до Стокгольма, — усмехнулся он и, вытащив трубку, начал набивать ее табаком из кожаного кисета.

— Да пойми, дядя, — ответил Карлос. — Это не просто восточная легенда, коих полно. Все это очень и очень серьезно. Знаешь, какие деньги предлагают только за один камушек бессмертия? — вздохнул он. — Я за полгода боев в…

— Идиот! — прикурив, пыхнул дымом дядя. — За эти камушки, как ты говоришь, бессмертия столько людей приняли смерть, что они того не стоят.

— Я сумею достать пусть один, но тем не менее он будет моим. И я стану частью легенды, — заявил он.

— Потешь свое больное воображение, — снова пыхнул дымом дядя Борлук. — На большее можешь не рассчитывать. Прежде всего, — затянувшись, он выпустил дым кольцами, — это Россия, мой дорогой племянник, и на ней ломали зубы все, кто пытался что-нибудь забрать у нее. Коммунисты вроде бы сумели, но и их скинули. Сейчас здесь как бы демократия, — усмехнулся он и снова пыхнул дымом. — Но так думают те, кто сделал себе миллионы за счет бывшего народного богатства. И поверь, — вздохнул седой, — еще лет десять — пятнадцать, и Россия вернется к социализму. Сейчас и правящая партия, как ее? — прищурился он. — «Единая Россия», — вспомнил дядя, — та же партия власти, которая была при СССР и делает все, что нужно президенту и правительству. Но если раньше молчали, то сейчас уже народ начинает проявлять недовольство. Я сносно говорю по-русски и прекрасно понимаю этот язык. Я ехал поездом из Санкт-Петербурга, разговорился с попутчиком, примерно моим одногодком. И знаешь, как называют демократию в России в глубинке? — усмехнулся дядя. — Дерьмократия. Ну, да я не о том, — опомнился он. — Поверь мне, племянник, — вздохнул дядя. — Не буди жадностью дьявола, сожжет и душу, и тело. Я почитал кое-какие публикации на этот счет. Кстати, специально был во Франции, в Леоне, в музее мадам Леберти, — усмехнулся он. — Видел я этот камушек и наслушался множество легенд. Но и правду там услышал. Всякий, кто подходит близко к этим камушкам бессмертия, обречен на смерть. У мадам Леберти был начальник охраны, — вспомнил он. — Кто-то вез в музей этот и еще один или даже два алмаза. Но по дороге был убит. И вроде как этот самый начальник охраны забрал у убитого камушек и из музея мадам Леберти прихватил и с добычей исчез. И до сих пор никто не знает, где он и что с ним. Но все убеждены, что кончил он очень плохо, — усмехнулся дядя Борлук. — А камушек, кстати, в музее, — кивнул он. — Но как он вернулся, никто не знает, и даже всезнающая пресса молчит. Гипотез, конечно, множество, но дальше предположений не идут. Мадам Леберти молчит. И кстати, правильно делает. Потому что именно этим и подогревается интерес к камушкам бессмертия. Правда, охрана там сейчас, как у президента большой страны, — усмехнулся он. — Собственно я все это к тому, что ты задумал прыгнуть выше головы.