А непонятного в нашем деле быть не должно.

– Как ты только к нему прикасаться можешь? – с отвращением спросил вернувшийся в комнату Джек. – Я как гляну, мне аж дурно становится! И вонь эта еще!

– Я думал, люди твоей профессии к покойникам быстро привыкают.

– Привыкают. Но не до такой же степени! Ты еще длину кишок измерь!

– Надо будет, измерю.

– Святые! – Пратт хлебнул бренди и покачал головой. – А я думал, люди твоей профессии обучены трупы делать, а не копаться в них.

– Да как тебе сказать… – Я поднялся с колен и отошел к открытому окну. – Ты Леона помнишь?

– Это которого в Сарине зарезали? Помню. А что?

– Ему на Лемском поле сухожилие перебили. А мы как раз отступали. Идти Леон не мог, подыхать не хотел. И знаешь, что он сделал?

– Нет.

– Зарылся в кучу трупов, да так и пролежал в ней без малого сутки. А как наши в наступление перешли, вылез.

– Ты зачем мне эти гадости рассказываешь? – не на шутку разозлился Джек. – У меня и так несварение от всего этого будет!

– Это к твоему вопросу о брезгливости, – усмехнулся я и попросил: – Помоги мне его на спину перевернуть.

– С какой стати? – не сдвинулся с места Пратт. – Не трогай ничего, сейчас коронер приедет.

– Коронер как приедет, так и уедет, а нам с тобой это дело расследовать. Помогай давай!

– Зачем?! Ты объясни толком!

– Ладно, смотри, – задумался я, как бы подоступней выразить свои подозрения. – Его пытали?

– Похоже.

– Не похоже, а точно пытали. Это сразу видно. Но что такого мог знать Ловкач?

– Может, он заказчика кинул?

– Якоб рассказал бы обо всем на свете после первого же отрезанного пальца.

– Выходит, либо он не знал правильных ответов, либо очень сильно наступил кому-то на больную мозоль.

– Я тоже так поначалу решил. Тем более скальп пропал. Это же в Пахарте скальпы с мертвых врагов снимают, да?

– Не только с мертвых, как мне говорили.

– Но! – Я ткнул указательным пальцем в потолок и повысил голос. – У нас двойственная ситуация! Некоторые раны нанесены взвешенно и обдуманно, явно с целью причинить боль. А остальные как-то очень уж небрежно и одним скопом.

– С чего ты это взял? – заинтересовался Джек.

– Часть ран прижигали. Остальные… ну, ты видишь, да? – указал я на пропитанную кровью перину. – Такое впечатление: убийцы получили то, что хотели, но продолжили экзекуцию.

– Месть? Или предупреждение?

– Какая-то странная месть. И потом, обрати внимание на содранную кожу. На правой руке от локтя и до ключицы живого места нет, а на левой ободрано лишь запястье да ожог на бицепсе. И на ногах и груди та же картина. Кстати, заметь – веревки, которыми его к кровати привязывали, уже обрезаны.

– Ну и что это значит?

– Это значит, тебе придется помочь мне перевернуть тело!

– Иди ты! Я голыми руками к нему не прикоснусь!

– Возьми наволочку в шкафу.

– Ну, если только наволочку. Но ты уверен, что это необходимо?

– Да.

– Что – да? Ты объясни толком!

– Я осмотрел всю квартиру и не нашел ни кусочка содранной кожи.

– Убийцы и ее с собой унесли?! – опешил Пратт.