А впрочем, Куинс всегда был другим. Не таким, как Бруклин, не таким, как Бронкс. Прежде всего, он несоизмерим с ними по своей необъятности. Беспорядочный, своенравный, Куинс безудержно расползался во все стороны. О нем не писали возвышенно-эпических книг. У него нет своего Питера Хэммилла, который бы его мифологизировал. «Где-то в Куинсе…» Если бы Уилли перепадал бакс всякий раз, когда он слышал такую фразу, он давно бы стал богачом. Для тех, кто живет вне этого района, все, что находится в его пределах, это именно «где-то в Куинсе». Для них Куинс подобен океану: огромный, слабоизученный. Если что-нибудь в него бултыхнется, то теряется и остается там навсегда.

Но, несмотря на все это, Уилли нравился каждый из прожитых тут дней. А затем жена попыталась отнять у Уилли милый его сердцу Куинс. Чтобы от нее откупиться, не хватало даже предложенных Арно сбережений. К тому же помещение, как нарочно, выставил на продажу арендодатель. Даже если б Уилли сумел удовлетворить аппетиты ненасытной супруги, еще не факт, что с уходом помещения удалось бы сохранить свой бизнес. На принятие решения ему отводилось двое суток. Сорок восемь часов на то, чтобы отрешиться от без малого двадцати лет неустанных трудов и святой верности (имеется в виду гараж, а не брак), когда в дверях отгороженной каморки, где Уилли как мог вел бухгалтерию, появился высокий афроамериканец в дорогом костюме и длинном черном пальто. Этот человек и предложил выход из положения.

Незнакомец аккуратно постучал в окошко. Уилли поднял голову и спросил, чего гостю угодно. Незнакомец, войдя, так же аккуратно прикрыл за собой дверь, а Уилли отчего-то словно пронзила ледяная игла – насквозь. В армии Брю был всего лишь механиком, но оружие в руках держать умел и не раз его применял, хотя цели кого-нибудь убить перед собой не ставил – а зачем? Его по большей части заботило, как бы собственная голова не слетела с плеч. Вещи Уилли привык чинить, а не ломать, будь то джипы, вертолеты или люди.

В свою очередь Брю был тоже окружен разными людьми. Одни из них по складу напоминали его самого, другие нет – в их числе и те, кто в случае чего мог лишить себе подобного жизни: одни из безвыходности, другие по расчету. Встречались и откровенно двинутые, кому нравилось самим затевать свары с поножовщиной или стрельбой и тащиться от самого процесса. Но были и такие, которых можно сосчитать буквально по большим пальцам. Урожденные. Они убивают хладнокровно и без раскаяния, черпая удовлетворенность в применении навыка, с которым появились на свет. В них есть что-то тихое и внешне дремотное, словно омут; нечто, к чему нельзя притрагиваться. Но Уилли частенько подозревал, что это нечто в них – подобие бездонного колодца, вмещающего в себя беснующийся огненный вихрь, который они либо научились в себе смирять, либо отрицают у себя само его наличие (представьте себе циклопическую защитную оболочку, вмещающую ядерный реактор). От таких людей Уилли старался держаться подальше, но исподволь ощущал, что сейчас перед ним как раз один из них.