|
Глинистая дорога, залитая потоками дождя, стала такой скользкой, что лошади не могли идти. - Сударь! - сказал кучер, придерживая коренную. - Дальше ехать нельзя. - Это почему же? - переспросил уже знакомый нам голос. - Лошади скользят. - Сколько нам осталось до постоялого двора? - Далеко, сударь, мы от него в четырех милях. - Вот что, любезный, подкуй своих лошадей серебром и поезжай, - произнес незнакомец, отодвинув занавеску и протянув четыре экю по шесть ливров. - Вы очень добры, - сказал кучер, зажав монеты в огромном кулаке, потом засунул их в широченный сапог. - Мне показалось, господин что-то тебе сказал? - спросил второй кучер, услыхав, как звякнули упавшие в сапог монеты. Ему тоже хотелось принять участие в интересном разговоре, принимавшем столь любопытный оборот. - Да он говорит: надо ехать! - Вы что-нибудь имеете против, друг мой? - спросил путешественник ласково, но твердо, давая понять, что не потерпит возражений. - Да не я, сударь, - лошади не идут! Видите, не слушаются... - А для чего же существуют шпоры? - спросил путешественник. - Да хоть проткни я им живот, они ни шага больше не сделают. Пусть меня Бог накажет, если... Не успел кучер договорить, как вспыхнула молния и раздался оглушительный грохот, в котором потонули последние слова кучера. - Не вовремя я Бога помянул! - проговорил кучер. - Ох, сударь, глядите: карета сама пошла, ох, сейчас она и понесется! Господи Боже, сами едем! В самом деле, лошади не могли сдержать тяжелую повозку, давившую им на круп, ноги их оступались, скользили, карета катилась все стремительнее. Лошади обезумели от боли и понесли, экипаж стрелой полетел вниз по темному склону навстречу неизбежной гибели. Путешественник высунулся из кареты. - Бездельник! - закричал он. - Мы все из-за тебя погибнем! Держи левее, да левее же! - Вас бы на мое место, сударь! - прокричал в ответ перепуганный насмерть кучер, безуспешно пытаясь поймать вожжи и обуздать непослушных лошадей. - Джузеппе! - вскричала женщина, которую до тех пор не было слышно. - Джузеппе, на помощь! На помощь! Царица небесная! Этот призыв к Божьей матери вполне был уместен, так как катастрофа казалась неизбежной, ужасной, невообразимой. Тяжелая карета, потеряв управление, неслась к пропасти, над которой уже, казалось, занесла копыта передняя лошадь. Еще три оборота колес, и лошади, экипаж, форейторы - все было бы смято, погибло бы в бездне. В тот самый миг путешественник прыгнул из кабриолета прямо на дышло, схватил кучера одной рукой за шиворот, другой - за ремень, приподнял, словно младенца, отшвырнул шагов на десять, вскочил вместо него в седло и схватил вожжи. - Левее! Левее, дурак! - диким голосом крикнул он другому кучеру. - Не то башку сверну! Окрик возымел магическое действие: кучер, управлявший двумя передними лошадьми, подхлестнутый криками своего товарища, сделал нечеловеческое усилие и, вывернув карету, вывел ее с помощью незнакомца на мощеную дорогу, по которой карета помчалась со страшной скоростью, подгоняемая громовыми раскатами. - В галоп! - прокричал путешественник. - В галоп! Если посмеешь ослушаться, я сверну шею тебе и твоим лошадям! Кучер понимал, что это не пустая угроза; он принялся нахлестывать лошадей с удвоенной энергией, и бешеная скачка продолжалась. |
