– Каким образом? Кто носил ему кофе?

– Я сама готовила ему кофе.

– Значит, вы можете быть среди главных подозреваемых, – улыбнулся Дронго.

– Зачем мне было его убивать? – спросила Офелия. – Что я от этого получила? Ростом Нугзарович уже сказал, что переведет меня куда-нибудь в лабораторию, а сюда возьмет своего личного секретаря. Его не устраивает моя персона. Получается, что я полная дура. Нарочно отравила своего шефа, чтобы меня отсюда прогнали.

– Я так не сказал.

– Но, наверно, подумали. Я плакала, когда он умер. У меня было такое ощущение, что все закончилось. Я тогда это сразу почувствовала.

– Он куда-нибудь выходил в тот день из своего кабинета?

– Выходил. Днем ездил куда-то обедать.

– На служебной машине?

– Да. Со своим водителем. Трофимом. Но быстро вернулся. Я видела, как он нервничал, видимо, что-то случилось. Но он мне ничего не говорил. Потом целый час совещался с Ростомом Нугзаровичем. А когда тот ушел, Николай Тихонович попросил меня вызвать нашего юриста, который работает у нас по договору. Я позвонила в их юридическую консультацию, но оказалось, что он выступает на процессе, и его помощник обещал нам перезвонить после шести вечера. Но когда он перезвонил, было уже поздно.

– Вы не знаете, по какому вопросу Николай Тихонович искал юриста?

– Нет, не знаю. Он мне ничего не говорил.

– Кто-нибудь еще заходил к Николаю Тихоновичу, кроме его заместителя?

– Днем заходили несколько человек. Начальник отдела кадров Кошкин, Вилен Захарович, профессор Соколовский и Моркунас…

– Бывший муж супруги Николая Тихоновича? – быстро уточнил Дронго.

– Да. Но они заходили вместе с профессором Соколовским.

– Следователи у вас были?

– Нет. Никого не было. Я знаю, что Раиса Тихоновна пыталась жаловаться, но в прокуратуре ей отказали. Есть справки из «Скорой помощи». И еще они говорят, что сейчас ничего нельзя проверить. Далвида Марковна кремировала тело своего мужа. Я никогда не слышала от него, что ему так хотелось. Но она уверяла всех, что это была его личная просьба.

– Понятно. – Дронго еще раз оглядел кабинет. – Здесь уже проводили уборку?

– Конечно. И некоторые вещи переставили. Вот эти кресла Ростом Нугзарович принес из своего кабинета. И этот торшер. А здесь поменял книги. Но не все. Вон те книги остались еще со времен Льва Абрамовича. И со стола многие вещи собрали. Отправили к Далвиде Марковне, – произнесла она, не скрывая своего презрения.

– Спасибо, – поблагодарил Дронго, – мы можем покинуть кабинет. Скажите, вы ее не очень любите?

– А почему я должна ее любить? – даже удивилась Офелия. – Молодая стерва, которая умудрилась променять своего неудачника мужа на богатого директора. Нагло и у всех на глазах изменяла своему мужу с его руководителем, а потом просто переехала жить к Николаю Тихоновичу. Конечно, он был холостой мужчина, и достаточно было ему два раза улыбнуться, чтобы он растаял. Что она и сделала.

– Она бывала здесь после смерти своего мужа?

– Нет. Я ее здесь потом не видела. А раньше часто приезжала. И без пропусков. Нарочно появлялась неожиданно, следила за нами. Наверно, ревновала своего мужа ко мне, – не без гордости заявила Офелия. – Ей казалось, что все остальные женщины претендуют на ее второго мужа.

– А вы считаете, что никто не претендовал?

– Конечно, претендовали, – пожала плечами Офелия.