Чингиз Абдуллаев. Жребий РубиконаДронго – 107
Когда он приблизился к речке под названием Рубикон, которая отделяет Предальпийскую Галлию от собственно Италии, его охватило глубокое раздумье при мысли о наступающей минуте, и он заколебался перед величием своего дерзания. Остановив повозку, он вновь долгое время молча обдумывал со всех сторон свой замысел, принимая то одно, то другое решение… Наконец, как бы отбросив размышления и отважно устремляясь навстречу будущему, он произнес слова, обычные для людей, вступающих в отважное предприятие, исход которого сомнителен: «Пусть будет брошен жребий», – и двинулся к переходу.
Глава 1
– Потрясающая способность играть до конца, – сказал Вейдеманис, – ты никогда не сдаешься, даже когда результат очевиден. – Пытаюсь держаться, – согласился Дронго, – ты все-таки не гроссмейстер и можешь ошибиться. – Уже нет, – возразил Эдгар, – здесь все понятно. Я постараюсь тебя дожать. Мне нравится, когда я тебя обыгрываю. С твоим аналитическим мышлением. Я сам удивляюсь своим победам. – Мое мышление годится для распутывания сложных криминальных задач, и оно отличается от аналитических способностей шахматиста, – задумчиво произнес Дронго. – Иначе самыми великими сыщиками были бы Фишер или Каспаров. – Возможно, – согласился Вейдеманис, – тебе шах, и ты можешь сделать единственный ход, чтобы спасти своего короля. А через три хода получишь гарантированный мат. Дронго минуту анализировал позицию. Затем в знак согласия кивнул. – Дожал, – сказал он, – победил. Признаю свое поражение. – Уже неплохо, – пробормотал Эдгар, – обычно ты играешь до последнего хода. Они поднялись и прошли на кухню. Вейдеманис приготовил себе кофе, Дронго налил себе чай. Они сидели на небольшой кухне у Эдгара, где обычно устраивали своеобразные посиделки с обменами мнений по конкретным вопросам. Оба были высокого роста. Лысоватый брюнет Дронго и шатен Вейдеманис с роскошной копной волос были совсем не похожи друг на друга. Но у обоих было нечто схожее – внимательные, умные глаза всепонимающих и мыслящих людей. Выражение глаз, которое невозможно изменить или подделать. Только у Дронго были глаза волка, а у Вейдеманиса – рыси. – Нам уже два раза звонил Леонид Кружков, – напомнил Эдгар. Их небольшой офис находился на проспекте Мира, где обычно работали Леонид Кружков и его супруга, которые принимали посетителей, отправляли нужные факсы и документы, читали приходившие письма. Иногда там появлялся Эдгар Вейдеманис, еще реже и сам Дронго. – Опять звонила эта дама, – догадался Дронго. – Да, – кивнул Эдгар, – Раиса Тихоновна Долгоносова. Просит о встрече. Настаивает, говорит, что у нее очень важное дело. – Она звонила две недели назад, когда я улетал в Хельсинки, – вспомнил Дронго. – И тогда просила о срочной встрече. И сейчас два дня подряд звонит и просит встречи с тобой. – Видимо, дело не очень срочное, если она звонила две недели назад и за это время не нашла никого, с кем можно было переговорить. – А может, она не хочет обращаться к другим людям, – заметил Вейдеманис, – и ей нужен именно ты. – Ты становишься подхалимом. Мог бы иногда и поддаваться в шахматы, чтобы быть более органичным, – пошутил Дронго. – И тем не менее она хочет встретиться именно с тобой, – напомнил Эдгар. – Или ты не хочешь с ней встречаться? – Раз она так настойчиво звонит, значит, у нее действительно важное дело, – вздохнул Дронго. |
