Мисс Морган хватило одного взгляда вокруг, чтобы объявить это место своим идеалом. Я подумал о той жизни, которую должны были влачить здесь несчастные, Богом забытые новобранцы, и понес корзинку с завтраком к окопному блиндажу.

Однако, как оказалось, мисс Морган пока еще не собиралась завтракать. Взобравшись на амбразуру, она прошла до конца острого, как бритва, утеса, вдававшегося в море на добрых пятьдесят-шестьдесят футов, и стала у самой кромки набегавших волн, неподвижно глядя в морскую даль. Я беспокоился за нее, ибо стоило ей оступиться на этих покрытых ракушками валунах — и ничто не спасло бы ее от волны, мчащейся со скоростью локомотива, — так что я крикнул ей, чтобы она возвращалась, предложив осмотреть пляж для купания. Она не ответила, продолжая оставаться на месте; я выкурил целых три сигареты, наблюдая, как она каждый раз отступала перед приближающейся волной набиравшего силу прилива.

Ее фигура в серо-зеленом пальто почти сливалась с цветом моря, едва различимая на его фоне в тусклом свете пасмурного дня. Свободно развевавшиеся полы пальто трепетали и хлопали на ветру, подобно знаменам. Затем она сняла шляпу, вынула из волос резной черепаховый гребень и распустила по ветру свою роскошную черную гриву. Я смотрел на нее с гораздо большим восхищением, чем мог бы ожидать от себя, ибо ранее мне никогда не встречалась женщина, которая так бы себя вела. Вторую сигарету я выкурил практически мгновенно; выкурив третью, я почти перестал волноваться и, подумав, что она стоит там с распущенными волосами и развевающимися одеждами, грудью встречая ветер, уже достаточно долго, сошел вниз, намереваясь помочь ей спуститься с утеса.

Обернувшись, она протянула руку. Я подумал, что она балансировала, чтобы не упасть назад; однако, она позвала меня к себе на узкий пятачок мыса и взяла под руку.

— Станьте ближе и почувствуйте море, — произнесла она.

Я молча стоял рядом, так же, как и она наклоняясь вперед, чтобы противостоять напору ветра. Это был не пронизывающий холодом, а теплый, мощный воздушный поток, крепко охватывавший нас своими невидимыми руками. Под нашими ногами слышались негромкие вздохи и шипение, а чуть далее тяжелый прибой с гулом и грохотом разбивался о скалы. Это было замечательно. Бездонное могучее море окружало нас со всех сторон, если не считать узкого, подобного острию ножа, обкатанного волнами скального гребня, связывавшего нас с фортом. Стоя позади нее, я полностью отдался восторженному созерцанию.

Затем я услышал звук, замеченный мною ранее, еще когда я прислушивался к шуму разбивавшихся о скалы волн, — это был звон колоколов, доносившийся из толщи воды. Безусловно, это была лишь иллюзия, навеянная шумом прибоя, — некая реверберация внутри самого уха, уставшего от ритмичного грохота. Я мог сравнить этот звук разве что с биением волн, которое можно было услышать, приложив к уху морскую раковину. Я продолжал зачарованно слушать, и с каждым мгновением звук из неясного шума морской раковины все более превращался в отчетливые удары; то был перезвон бронзы, как будто возвещавший, что пучина вот-вот расступится, открыв взору подводные дворцы.

Неожиданно меня пробудил громкий окрик прямо над ухом:

— Мой дорогой мальчик, немедленно очнитесь, не то вы свалитесь вниз!

Я испуганно обернулся и увидел мисс Ле Фэй Морган, которая стояла подле меня, все еще держа меня за руку.