– Русская братва выступает за безопасный секс с французскими тюрьмами, – прокомментировал Жулик, наблюдая, как белая цепочка контрацептивов скользит по закопченному жерлу.

Дождевой козырек над трубой был очень высок. Когда надутые презервативы поднялись до разрыва между печной трубой и нависавшим над ней козырьком, ветер понес их в сторону. Лехе осталось лишь осторожно подтянуть шнур на себя и убедиться, что тройник прочно зацепился за одну из вертикальных скоб, крепивших козырек к трубе.

Установив изнутри решетку в исходное положение, арестант рассовал по карманам все следы своего пребывания в камере: аптекарский пузырек из-под льняного масла, упаковки из-под кондомов, неиспользованный лоскут простыни и картонку из-под «рафинада».

По его подсчетам, теперь было где-то между двумя и тремя часами ночи. Лучшего времени для побега и придумать было нельзя.

– Рожденный ползать бежать не может! – справедливо заметил Леха и, натянув шнур, осторожно полез наверх.

Конечно, риск сорваться был очень велик. Подниматься приходилось в кромешной темноте. Самодельный шнур бритвой резал ладони. Ноги болтались, то и дело проваливаясь в зияющую пустоту. Тело раскачивалось, словно новогодняя игрушка на елке. Несколько раз беглец забывал распрямить ноги и потому ушибался коленями о каменную кладку дымохода.

Но останавливаться было нельзя. Арестант понимал: удержаться на высоте можно только в движении. Малейшее расслабление – и он полетит на чугунный пол печной топки. Несколько раз Лехе казалось, что крючок-тройник вот-вот соскользнет с вертикальной скобы, и лишь огромным усилием воли беглец отгонял от себя эту мысль.

В конце концов, ухватившись истертыми в кровь ладонями за край трубы, Жулик поднял голову… И тут же вскрикнул от боли: он немного не рассчитал и больно ударился темечком о внутреннюю поверхность дождевого козырька. Однако спустя минуту наконец-то ступил на хрустящую черепицу крыши.

Опрокинутый купол парижского неба, подкрашенный по краям неровным желтым заревом, выглядел на удивление праздничным. В далекой перспективе гигантского мегаполиса переливался иллюминацией трехсотметровый силуэт Эйфелевой башни. Мелкие звезды сливались с огнями электричества. Где-то внизу, в уличном ресторанчике, хрипло картавил шансон. Беспечные парижане предавались всем радостям жизни, и никому не было дела до какого-то русского зэка, который с риском для жизни бежал из старинного острога…

Силы были на исходе, но об отдыхе нельзя было даже подумать. Перевалив через треугольный скат крыши, беглец юркнул за печную трубу и присел на корточки. Перспектива быть замеченным с площади Ля Сантэ или, чего доброго, с территории тюрьмы совершенно не входила в его планы.

Теперь предстояло аккуратно спуститься вниз. Конечно же, профессиональный аферист уже знал, как он это сделает.

Готовясь к «рывку», Жулик не зря захватил с собой пластмассовую катушку из-под ниток. Высокие мачты-антенны с переплетением стальных проводов отлично просматривались даже с уровня прогулочного дворика. Наблюдательный Сазонов давно обратил внимание: несколько проводов тянутся с крыши «Сантэ» к соседним зданиям под небольшим наклоном…

Отцепив крючок от скобы дождевого козырька, Леха посдувал презервативы, а резиновые ошметки рассовал по карманам. Оторвал от импровизированного шнура метровый отрезок, а остальное, смотав вокруг уже ненужного тройника, сунул за пазуху. Протянув шнур сквозь катушечное отверстие, Сазонов зафиксировал пластиковый цилиндрик двумя узелками; в противном случае катушка соскользнула бы со шнура.

При помощи этого самодельного ролика Жулик и рассчитывал покинуть тюремную крышу. Следовало забросить катушку таким образом, чтобы ее желобок точно вписался в стальную проволоку, протянутую от антенны на крыше «Сантэ» до антенны на крыше противоположного здания.