- Варенька!..

Варя затихла. Долго сидела молча. Потом подняла голову и твердо сказала:

- Ежели что случится, одна я во всем виновата.

- Варенька, может быть, и страшного нет ничего...

А у костра, за стеной шалашки, девушки по-прежнему шумели и хохотали, затеяв какую-то игру.

Вдруг Варя вскочила.

- Саша, Саша, тебе на вахту надо идти, - несколько раз повторила она. Отца надо сменить. Иди...

Оставшись одна, Варя стала шарить на нарах: куда же девался платок? Надо идти и ей на реи. Там холодно, темно, ветер, дождь... Ничего! Это все ничего... Где же платок? Ах, вот он куда свалился! Варя закутала голову, надела брезентовый плащ и, застегнув верхнюю пуговицу, уронила руки.

- Нет, нет, не уйду, пока отцу не расскажу всего, - прошептала она. Вину свою утаивать не стану.

Утром солнце выглянуло только на несколько минут, и сразу на него накинулись распухшие от изобилия влаги клочковатые облака. Они, как разведчики, бежали впереди, а за ними серой стеной двигалась та самая туча, о которой Евсей Маркелыч говорил, что она за сутки обернется вокруг земли. На воду сразу легла плотная рябь. Впереди, километрах в шести, острой стрелой далеко уходя в реку, обозначился Верещагинский мыс.

- Эх, накроет нас тут! - озабоченно говорил Евсей Маркелыч, глядя то на далекий мыс, то на тучу, расползающуюся по всему небу. В одном конце ее уже протянулись к земле широкие косы большого дождя. - На самом мысу, как есть на самом мысу прижмет... Час бы один нам всего!..

Он тоскливо оглядел берега: пески, пески... Нельзя податься ни вправо, ни влево - принимай бой на самой середине реки. И недалек мыс, за ним есть где укрыться, да ведь рукой до него не дотянешься. Вон наверху опять показался дымок. Если с баржами пароход, ему здесь тоже достанется, если налегке - успеет убежать за мыс.

- Ну, дочки, держитесь, - сказал он, подзывая девушек к себе, - сейчас будет нам ладная баня.

Рыская по всей реке, от мыса уже катились беляки.

- В шалашке чтоб никого, - торопливо приказывал Евсей Маркелыч. Он сразу стал жесткий, сухой и ростом словно выше. - На гулянке делать нечего, еще сорвет, в реку сбросит. Я стану здесь, Ирина - посередине, ты, - сказал Александру, - в корму. К каждому по четверо.

К Александру подвинулись Варя, Луша, Агаша и Поля. Остальные разделились между Ириной Даниловной и Евсеем Маркелычем.

- Команды больше не ждать никакой, самостоятельно действуй каждый. За реями следить, чтобы не оборвало. В запас с собой - веревки, тонкую снасть. Пучки начнет вышибать - баграми ловите, чальте к плоту. Чуть где заслабит крепите чем можно. Помните: одно бревно выбьет - за ним весь пучок уйдет, пучок уйдет - все челено расшатается. Разобьет челено - плоту конец. Не спасешь лес - сам погибнешь.

Первый беляк ударился в угол плота, разбился мелкими брызгами. Ветром захлопнуло дверь шалашки. Косы дождя, как плотный занавес, заслонили Верещагинский мыс.

- Коли, случаем, сбросит в воду кого, с нижнего конца подплывайте. К нему - все на помощь. Ну, бегите!

Он стал спиной к стойке гулянки и подозвал к себе Варю:

- Вот, Варвара, запоминай этот день на всю жизнь... А винить я тебя сейчас не виню. Будь я, как ты, и сам, может, так сделал бы... Иди...

Оставшимся с ним девушкам Евсей Маркелыч показал место возле себя:

- Посидите пока.

И с завистью подумал о пароходе:

"Порожним корпусом чешет. Зацепил бы нас, как было бы ладно! Да в шторм-то подходить к плотам они не больно охочи".