– Витя, а может быть, сейчас по-тихому уехать в Котлас? Досидишь у папы в лагере, никто и не узнает, что ты был в Москве, а? Давай уедем!

– Давай, дурачок, давай! – нетерпелива сказал у пульта Светлов. – Выйди из квартиры…

Но Витя Акеев дурачком не был, он сказал своей Леночке:

– Дурочка! Если они меня в розыск подали, значит и до лагеря завтра дойдет. И вообще мне теперь отсюда выходить нельзя, ты что! За тобой слежки не было? Это что за машина стоит под окнами?

– Она и раньше стояла, когда я приехала. Витя, ты не бойся! У меня же папа чекист, я, знаешь, сколько по Москве ходила, проверяла, следят за мной или нет. Я сначала с перепугу даже весь этот морфий в сортире выкинула, две коробки, по сто штук. Потому что мне на каждом углу шпики мерещатся. А потом в ГУМе в очереди стояла за французским бельем, успокоилась. Представляешь, за двадцать человек до меня французское белье кончилось!

– А сюда как попала? На метро?

– На такси. Но ты не бойся. Меня такой старичок вез трухлявый, я специально выбрала…

Тут же все дежурившие в зале оперативники покатились от хохота. Капитан Федотов, несмотря на пожилой возраст, был известным любителем женского пола, и, назвав его «трухлявым старичком», Смагина на всю жизнь приобрела заклятого врага в МУРе, а Федотов, похоже, надолго теперь получит кличку – «трухлявый».

Между тем, разговор в квартире продолжался:

– Витя, зачем вы этого корреспондента украли?

– Ладно, не твоего ума дело. Просто этот кретин слишком много пронюхал и уговаривал пацана всех нас заложить.

– И вы его тоже убили?

– Вот балда! Я же тебе сказал: никого не убивал! И перестань ныть, а то вышвырну кяедреной матери из квартиры! Давай выпьем лучше! Что будешь пить? Коньяк? Водку? Я ж тебя просил виноград мне купить.

– Я знаю, Витя. Только я так заморочилась, что уже мне не до винограда было. Хочешь, я съезжу на такси на рынок?

– Нет уж, будем тут сидеть на пару. До приезда шефа… Что ты будешь пить?

Тут в эфире прозвучал комментарий майора Ожерельева:

– Товарищ подполковник, наш номер не прошел, она его не вытащила из квартиры…

– Слышу, не глухой, – зло сказал Светлов. – Ладно, дадим им выпить и поговорить, там видно будет.

– Витя, поцелуй меня! – вдруг попросила в квартире Смагина. – Мне страшно!

– Дурында ты, – ответил ей Акеев. – На, выпей коньяку. И ничего не бойся. Ты думаешь, что я тут сижу? Тряпки стерегу, что ли? Тут на кухне, за помойным ведром сейф с бриллиантами, миллиона на три! Шеф вернется, из любого дерьма выкупит. У него половина министров приятели, а еще половина с ним заодно в деле работает. Ты что, не понимаешь, где живешь? Нужно держаться тех, кто у власти стоит, и тогда все будет железно. Никто тебя с ног не собьет, никакой ОБХСС…

– Витенька, поцелуй меня…

– Ну, иди сюда. Иди…

Теперь в эфире звучали расклеивающиеся звуки поцелуев, скрип пружинного дивана и все учащающееся горячее дыхание. По лицам дежуривших в зале офицеров МУРа расползлись ухмылки и улыбочки. Все смотрели на меня и Светлова. Руководитель группы наблюдения майор Ожерельев доложил, пряча в голосе насмешливые нотки:

– Порнография начинается, товарищ подполковник. Какие будут указания?

– Заткнуться и ждать! – рявкнул Светлов.