|
. Боже великий, что это такое?.. Но погодите – то ли еще впереди! «Сыну отечества» «Маяк» воздает полную похвалу, как достойному его сподвижнику; но «Москвитянином» он только вполовину доволен: «Москвитянин» – видите ли – противоречит самому себе, с одной стороны, утверждая, что русская литература должна свергнуть с себя влияние лукавого и буйством разума омраченного Запада и быть самобытною и оригинальною; а с другой стороны, утверждает, что «Мертвые души» Гоголя – великое произведение, что Пушкин – великий поэт и что Запад образованнее нас.
В чем (восклицает в рыцарском негодовании наш восточный витязь)? в вязке блондов (блонд?), в развлечениях и услаждениях жизни, в железных дорогах, операх – в роскоши? – пожалуй; но в любви к богу, в добродетели, в семейности, в сердечной, духовной образованности, что бесконечно важнее и труднее, – русские всегда были и есть выше Запада (стр. 30).
Далее издатель «Маяка» восклицает: «Добрые русские! вы все согласны, что пора нам бросить чужое и возвратиться к своему?» – и так заставляет добрых русских отвечать ему: «Да, да, мы все согласны. Это хорошо. Давайте свое, свое, русское, родное! ура!» (стр. 31). «Стало быть и Пушкин мишурник? – спрашивают хором добрые русские г. издателя «Маяка». – Как сметь! мировой поэт! народный гений! краса и столб нашей литературы!»… Но издателя «Маяка» нельзя сбить с толку целому хору добрых русских, – и он, нимало не запинаясь, отвечает так:
– Добрые русские! ведь это все пока порожние речи, слова – слова – слова! вглядимся в дело: разберемте Пушкина: вот г. Мартынов предлагает вам свой исполинский труд, выслушаемте его спокойно, не горячась, посудим, потолкуем, – убедимся и положим: «быть тому так»: все заблуждались в словесности, все поголовно, и производители и потребители. Кого же винить? – ложный дух времени! Кому краснеть – никому или всем: а на людях не только смерть, и стыд красен. Смирим же свою неуместную гордость, отринем свою мнимую непогрешительность, падшими человеками и под таким назидательным уроком милующей раз и навсегда перестанем повторять порожние речи! (стр. 32).
Вот уж подлинно порожние речи! Как бы хорошо было, для чести здравого смысла и русской литературы, если бы они перестали повторяться! И что за милый, наивный и патриархальный тон, что за короткость с добрыми русскими! Хорошо еще, что эти «добрые русские» не слышат таких «порожних» речей! Видите ли: соберемтесь-ка вкупе и влюбе, сядем кругом г. Мартынова, читающего нам свой исполинский труд, состоящий из порожних речей, – да не горячась, спокойно, – и сознаемся в ничтожестве, или, нет бишь, – в мишурности нашего великого поэта и в собственной глупости, да, по старинному обычаю, и ударим челом, не боясь запачкать его в грязи, премудрому г. Мартынову, наведшему нас так легко и скоро на ум-разум… Кстати уж заодно в смирении сердца поваляемся в ногах и у нового великого муфтия российской словесности, г. издателя «Маяка», что он растолковал нам, невеждам, что Пушкин не более, как флигельман русской литературы, которая доселе повторяет его мишурные артикулы (стр. 32), – и только попросим, чтобы он, наш литературный муфтий, смиловался, удержал порыв своего мусульманского фанатизма, помня пословицу: где гнев, там и милость!.. Ну, добрые русские! гаркнем же дружно и велегласно: Помилуй, отец и командир, вперед право не будем! Убедимся, вразумимся и дружно примемся лечиться!..
И это литература?. |
