Влезаю в объемистое нутро громадного внедорожника. Здесь темновато и тихо, таинственно светится приборная доска. Располагаюсь на заднем сиденье рядом с Чукигеком. Мягко, как на воздушной подушке, трогаемся с места, пересекаем город и оказываемся возле парка культуры и отдыха. В моем черепке рождается крамольная мыслишка, что, несмотря на все свои принципы, Чукигек везет меня в заведение Серого – бордель для избранных. И тут же понимаю, что это бред, навеянный воспоминаниями: Серого давно нет среди живых, а бордель наверняка прикрыли.

Действительно, мы минуем гигантский ангар спортивно-оздоровительного центра, медленно въезжаем в обнесенное ажурной оградой пространство и бросаем якорь возле освещенного фонарями скромных размеров зданьица с колоннами и прочими классическими прибамбасами. За ним, как декорация старинной оперы, чернеют во мраке сосны заснеженного парка.

Поставленный при дверях ошеломляющих габаритов колосс пропускает худенького, как подросток, Чукигека, почтительно склонив башку. Свите алюминиевого барона – мне в том числе – достается пренебрежительный кивок.

По наивности я полагал, что в этом домишке, стыдливо притулившемся в уголке парка, помещается заурядной ресторанчик. Как же я заблуждался! Меня обступает общенародное богатство сталинских времен: мраморная лестница, ковры и полотна эпохи соцреализма в роскошных рамах.

Сняв куртку, остаюсь в темно-сером костюме, который когда-то купил на собственную свадьбу. Другого у меня нет. И хотя Гаврош над ним изрядно поработала, кажусь сам себе чучелом, обряженным в старье. Лучше бы я явился в ремках с помойки, по крайней мере, выглядел бы оригиналом.

Чукигек уверенно заворачивает в один из зальчиков. Я и его телохранитель – длинноногий, с гривой черных волос, точь-в-точь балерун, так и ждешь, что начнет выделывать разные антраша, – безропотно следуем за ним. И попадаем в небольшое помещение, озаренное мягким светом ламп в зеленых юбочках-абажурах. В этой комнате царит зелень. Бархат кресел и диванов, скатерти на столах – густого изумрудного цвета. По углам – пальмы в кадках.

Общество чисто мужское, причем (сразу видать) люди основательные, серьезные. Кто прогуливается поодиночке и парочками, кто посиживает. Степенно потягивают спиртное, чинно посмеиваются, чокаются рюмашками. Чукигек скользит между коллегами-толстосумами. Куда девалась его ледяная неприступность! Среди равных он мил и оживлен. Уж не считается ли он тут завзятым шутником?

Потом подсаживается к пареньку лет тридцати, свежему и крепкому на вид (небось, мышцы свои качает каждый день) с твердым холеным лицом бизнесмена средней руки. Волосы у пацана белокурые, прическа истинного англосакса, волосок к волоску, будто только что от парикмахера, и несет от него тысячным парфюмом. Понимаю: это и есть Принц.

Чукигек подзывает меня пальчиком.

Подхожу.

– Вот, рекомендую, – небрежно кидает Чукигек, указав на меня бокалом. – Частный сыщик по прозвищу Королек. Славный малый.

«Царский» сынок мельком озирает меня. Изображаю на физиономии запредельное почтение. Стою перед ним, как раб на рынке невольников. Не удивлюсь, если он полезет смотреть мои зубы.

– Рекомендация такого человека дорого стоит, – как манекен улыбается Принц, любезно кивая Чукигеку. Слова он выговаривает с аристократической учтивостью и неуловимым акцентом, точно иностранец, выучивший русский по разговорнику для деловых людей. И уже мне: – Я вас нанимаю. Надеюсь, вы найдете того, кто заказал моего отца.

– Постараюсь, – в тон отвечаю я.

– Разумеется, оплата – по конечному результату.