Дония заметила это, усмехнулась девушке в ответ и спросила Джоссерека по-арваннетски:

— Хочешь поспать с ней? Похоже, она хороша.

— А ты? — опешил он.

— Для меня тут никого нет. У мужчин слишком много работы. И я бы не прочь поразмыслить в тиши и покое.

Эрроди, спешившись, скользнула к Доний и вопрошающе взяла её за руку. Та в ответ ласково, едва заметно покачала головой. Эрроди скривила рот и слегка пожала плечами, как бы говоря: что ж, спросить никогда не помешает, верно, милая?

Внутри дом не похож был на семейный, судя по описаниям путников. Там имелась большая общая комната, где к трапезе ставились на козлах столы, — в ней были красивые деревянные панели и драпировки, но свои личные вещи обитатели подворья держали у себя в комнатах. Остальное здание, не считая хозяйственных помещений, занимали спальни для гостей. Эрроди подвела их к приделанной у стены скамье. Ее товарки расселись вокруг на подушках или растянулись на ковре из сшитых собачьих шкур. Стульями рогавики не пользовались. Рыжая устроилась у ног Джоссерека — отнюдь не в знак покорности, а подтверждая этим свою заявку.

Лицо Донии стало серьезным.

— Вечером мой друг хочет рассказать вам о далеких странах и удивительных приключениях, — сказала она. — Теперь же я сообщу вам свои новости.

— О том, что на нас опять идут южане? Тьфу! Это мы знаем, — ответила Эрроди.

— Да, наверное. Но знаете ли вы, что они хотят построить крепости по всей Становой и оттуда опустошать страну?

— Я думала об этом.

— Рано или поздно они набредут на Бычью Кровь. Скорее рано, чем поздно. Я видела их конников на маневрах.

— Мы готовимся к тому, чтобы уйти при первом же известии. Многие семьи одного только рода Орик обещали взять к себе по двое-трое человек, чтобы у всех было где укрыться. — Речь Эрроди звучала мужественно, и все присутствующие слушали её спокойно — то ли смирившись, то ли веря в грядущую победу. Джоссерек заметил, однако, что Дония ничего не сказала о крайних мерах, замышляемых врагом.

Вместо этого она кратко объяснила, как они с Джоссереком оказались здесь. Горница загудела — глаза загорелись, руки замелькали в воздухе, головы подались вперед. Рогавики вовсе не лишены были любопытства и охоты почесать языком.

— Вам понадобятся лошади и снаряжение, — сказала Эрроди.

— Сначала купание, — улыбнулась Дония.

— Нет, сначала выпейте. Мы гордимся своим медом. Для мытья в доме имелась душевая с металлической арматурой, и горячей воды было вдоволь. Поглядывая на Донию сквозь клубы пара, Джоссерек сказал:

— Женщина, про которую ты говорила, привлекательна. Но я не верю, чтобы она могла сравниться с тобой.

— Да, это верно, — безмятежно ответила та. — Я старше, и я замужем. Нельзя узнать мужчин, пока не поживешь с ними бок о бок, год за годом. У этой бедняжки никогда не будет ничего, кроме коротких связей. Если только она не станет настоящей женщиной для любви, как многие на подворьях.

— Тебе все равно, если я?.. Но я, честно говоря, предпочел бы тебя.

Дония, шлепая по мокрому полу, подошла к нему и поцеловала.

— Верный ты мой. Но у нас ещё долгий путь. Я в самом деле хочу воспользоваться случаем и поразмыслить. — Она помолчала. — Ты же завтра делай что хочешь, отдыхай, наслаждайся своей красоткой и теми, у кого ещё будет охота.

— А что будешь делать ты?

— Я возьму лошадь и поеду в степь.

«Эти охотницы, — думал Джоссерек, — не стесняются своей наготы, хотя бы их обозревала вся усадьба. Откуда же у них тогда такая душевная стыдливость? В нем шевельнулось возмущение.