— Послушай меня, — сказал профессор Света, выходя следом за другом на заснеженную улицу. — Хакс Востилликс сейчас считается спасителем Санктафракса, но если он ошибается и Великой Бури не будет, академики быстро ополчатся против него.

В эти дни декана Всех Облаков на факультете было не застать. Квинт лениво откинулся на спинку летучей скамьи.

Рядом с ним корпел над исписанной, покрытой кляксами рукописью Фин.

Бедный Фин. Квинт невольно улыбнулся. Облаковедение даётся ему с таким трудом.

— Знаешь, — прошептал Фин на ухо другу, — если бы я хотел провести жизнь, глядя на облака, то остался бы в Академии Ветра. Там, по крайней мере, можно спокойно болтать.

— Тише, — зашипел на него Квинт. — Вдруг кто-нибудь услышит?

Этот кто-нибудь был Вилникс Подлиниус, парящий на скамейке под самым куполом, как всегда, в полном одиночестве. Однокашники избегали его общества не только в Лекционном Зале, но и в трапезной, и на прогулках.

Впрочем, Вилникса такой поворот дел вполне устраивал. Он был слишком занят обхаживанием Хакса Востилликса в минуты его редкого появления на факультете, в остальное время он наушничал и с радостью доносил на товарищей, сказавших по рассеянности неосторожное слово. Многие были настолько уверены, что Подлиниус хочет уличить их в пристрастии к землеведению, что вообще молчали в его присутствии. Квинт надеялся, что Вилникс не зашёл так далеко, но всё же остерегался говорить при нём лишнее.

Каждый день профессора факультета приходили читать новые лекции. Каждое новое уравнение было длинней, каждая новая формула — сложней. Глядя на купольную гравировку, воспитанники учились определять плотность, направление полёта и скорость движения облаков. По окончании теоретической части класс должен был перейти к практической навигации. А здесь было важно учитывать всё: силу ветра, валовые приливы, движение тумана. А потому дни напролёт, позабыв про игры и забавы, ученики записывали трудные теоремы, решали нерешаемые задачи.

Свободного времени не оставалось. Воспитанники поднимались на рассвете и возвращались в кельи ближе к полуночи, когда на Санктафракс уже спустилась тьма и вместе с ней новые облака.

Если Фину было отчаянно скучно наблюдать за небесными явлениями, то Квинт, напротив, полюбил загадочную красоту неба. Иногда ему даже хотелось никогда не покидать Лекционный Зал и сутками глядеть сквозь стеклянный купол. Так с каждым днём узнавая всё новое и новое об облаках, задавая вопросы преподавателям Квинт понял, что в словах Хакса Востилликса существует неточность.

Однажды в конце лекции профессора Грейдела Флакса Квинт поднял руку.

— Профессор Флакс, — заговорил он, — у меня возник вопрос о Великой Буре. — Некоторые воспитанники захихикали, Фин напрягся. Вопросы разрешалось задавать только с позволения профессора. Профессор удивлённо уставился на дерзкого юношу.

— Плотность тумана слишком высока, — продолжил Квинт. — И, по моим вычислениям, занос недостаточно силён, чтобы утверждать пришествие Великой Бури. Я знаю, что всего лишь ученик, но всё же…

— Никаких «но», Верджиникс! — прогремел на весь зал грозный голос. — Как осмеливаетесь вы оспаривать слова декана факультета Всех Облаков?

Парящие скамейки закачались и застучали друг о дружку, когда весь класс обернулся и увидел на длинном причале разгневанного Хакса Востилликса. Лицо декана выражало крайнюю усталость, а шёлковые одежды были такими измятыми, словно он спал не раздеваясь.

— Профессор Флакс, — рявкнул Хакс Востилликс, — что это за лекция, где воспитанник может в любую минуту выкрикивать всякие глупости?

Кафедра с Грейделом Флаксом опустилась вниз, и Декан, отстранив профессора, взошёл на неё и взлетел под купол.