И я, в твоем роддоме крещена

Злом, пылью, паутиной, сквозняком, –

Твоим мужам бессильным я – жена,

Да выбью стекла сорванным замком.

Из гневных флагов котому сошью!

Скитальный плащ – из транспарантного холста!

Армагеддон, прости судьбу мою.

Мне здесь не жить. Нет над тобой креста.

Я ухожу, смеясь, в широкий мир.

Кайлом и стиркой руки облуплю.

Продута ветром грудь моя до дыр!

Да ветер больше жизни я люблю.

2.

В горьких трущобах со сводами тюрем,

В норах казарменной кладки,

В острых дымах наркотических курев –

Живо, наружу, ребятки!

Сладкие роды. Сопливые бабы.

Молот и серп – над локтями.

Сдерните эти нашивки хотя бы –

Рвите зубами, когтями!

Очередь улиц на детоубийство,

Бабы, занять опоздали.

Черной поденкой вы плод погубили,

Праздником – вновь нагуляли.

Праздник душа: демонстрация, флаги,

Радио, зельц да вишневка,

Да из бумаги навертим, бедняги,

Красных гвоздик под “Каховку”!

С этих дождей кумачей забрюхатев,

Выносив четкие сроки,

В горьких трущобах рожаю дитятю,

Жилисто вытянув ноги:

Ну же, беги, несмышленый бубенчик,

В Гарлем лабазов и складов,

В ночи разъездов, где винный путейщик

Перебирает наряды

Белых метелей, в дымы новостроек –

Брызнули ржавые крепи!

Режь головенкой солдатскою, стоек,

Сцепки, и спайки, и цепи!

Мать – обрекаю тебя я на голод,

На изучение грамот,

Где иероглифы – МОЛОТ И ХОЛОД –

Спят в заколоченных рамах.

Мать – я толкаю тебя из утробы:

В нежном вине ты там плавал!.. –

В гарь полустанков, в тугие сугробы,

В ветра белесую лаву.

Я изработалась?.. – Факел подхватишь.

Быстро обучишься делу.

…Картой Луны – потолок над кроватью.

Мучась, ломается тело.

Все я запомню. Сырую известку.

Содранную штукатурку.

И акушерку, что матерно хлестко

Боль отдирала, как шкурку.

Вышит на шапочке – крест ли багряный?..

Серп ли наш молот?.. – не вижу.

Выскользнул сын из меня, окаянной.

Ветер нутро мое лижет.

Ветер, ломяся до сердца упрямо,

Злые пустоты остудит.

Здравствуй, лисенок мой. Я твоя мама.

Пусть будет с нами, что будет.

ДИТЯ ОВИДИЙ В БАНЕ

Ах, баня… воды с высоты… и волчьи пламенные крики

Людей, чьи красны животы и дымно кочегарны лики…

Свод зелен – малахит тяжел – чрез пар тела горят огнями…

И каждый – беззащитно гол, шов на рубце, и шрам на шраме…

Клубятся тел златых дымы… в подмышках – ужас угнездился…

Мы – голыми – из чрева. Мы – наги – на ложе: кто влюбился.

Мерцают потно: грудь, живот, и чресла – ягодою виснут…

Мы люди. Всяк из нас – умрет. Нас в землю грязную затиснут –

Не спросят, кто нас обмывал, кто в погребальные рубашки,

Слепяще чистых, наряжал… и так во тьме замрем, букашки,

В дощатых длинных кораблях, сработанных по росту, точно…

Ах, баня, мальчик вот, в слезах – он в зеркало глядит нарочно,

Он видит!.