– Кто это «мы»? – перебивает его Фрэнк.

– Я и Тревис, – отвечает Мышь Младший. – У нас маленькая фирма «Голден продакшнс», мы снимаем и распространяем порно. Через нас проходит половина всего, что поступает из Долины.

У Фрэнка это вызывает сомнение. Стоит почитать газеты, и ясно, что Долина Сан‑Фернандо наваривает на порнухе триллионы, а ребята не похожи на миллионеров. Не исключено тем не менее, что кое‑что проходит через их руки.

Однако дело выгодное. Сколько раз Майк Риццо предлагал мне вложить деньги в порно? И сколько раз я отказывался? Во‑первых, в этом бизнесе, когда он был нелегальным, и без меня народу хватало. Во‑вторых, я всегда отвечал: «Майк, у меня дочь ».

Но с тех пор порно вышло из тени, и деньги в нем крутятся законные. Открываешь магазин и торгуй. Так что же?..

– Пиратство, – поясняет Мышь Младший. – Мы инвестируем деньги в студию, чтобы иметь легальное прикрытие. Потом распространяем продукцию, но на каждый лицензионный диск у нас выходит три левых.

Итак, они продают один диск, который принадлежит компании, и три диска собственных, размышляет Фрэнк. Проще говоря, надувают партнеров.

– С DVD это совсем просто, – вступает в разговор Тревис. – Их можно печь как пирожки. Азиаты все сметают. Их хлебом не корми, дай только посмотреть на белокурых грудастых сучек с толстыми жопами.

– Поаккуратнее с выражениями, – говорит Фрэнк. – Ты в моем доме.

Тревис краснеет. Он совсем забыл, а ведь Младший предупреждал его, что Фрэнк не любит сквернословия.

– Прошу прощения.

Фрэнк обращается к Мышу Младшему:

– Так в чем дело?

– Детройт.

– Не можешь поподробнее?

– Парни из Детройта, наши друзья, крутились тут в порнобизнесе и, ну, познакомили нас кое с кем. Теперь они считают нас своими должниками.

– Так и есть, – отзывается Фрэнк. Ему известны правила.

К тому же детройтцы – или «Группа» – всегда имели свою долю в Сан‑Диего, еще с сороковых годов, когда Папа Джон Прицьола и Тони Мирабиле вышли на свет и открыли здесь сеть баров, ресторанов и стриптиз‑клубов. В шестидесятых годах Папа Джон и Тони стали распространять героин через свои заведения, однако после смерти Мирабиле дело свелось к ростовщичеству, азартным играм, стриптиз‑клубам, порно и проституции.

Так или иначе, свой кусок они имели.

Авторитет Прицьолы позволил его зятю Джо Мильоре внедриться в Сан‑Диего, и ни разу его интересы не пересеклись с интересами лос‑анджелесской семьи. Детройтцы всегда жили своей маленькой колонией в Гэслэмп‑дистрикт. Так это остается до сих пор – Тедди, сын Джо, держит там бар «У Каллахана», под крышей которого занимается и другими делишками.

– Если детройтцы помогли тебе, – говорит Фрэнк, – значит, ты у них в долгу .

– Но не на шестьдесят же процентов, – хнычет Мышь Младший. – Мы делаем всю работу – диски, склады, подпольные продажи, держим азиатский рынок. А парень хочет большую часть? Мне это не нравится.

– Какой парень?

– Винс Вена.

– Винс Вена? У тебя, малыш, и вправду проблема.

Винс Вена – это не шутки.

Прошел слух, будто он стал во главе Группы. Неудивительно, что Мышь Младший перепугался. Лос‑анджелесская семья никогда не могла сравниться с детройтской – та подчинила себе Нью‑Йорк, потом Чикаго, а теперь пытается заполнить вакуум на Восточном побережье, где семьи ослаблены старостью, артритом и властями. Итак, детройтцы намерены захватить все, что еще осталось от Западного побережья, тем более прибыльный бизнес, который еще работает.