Если Вена заполучит шестьдесят процентов, оставив Мышу Младшему сорок процентов прибыли, лос‑анджелесская семья совсем сойдет на нет. Мне все равно, думает Фрэнк. Нью‑Йорк, Чикаго, Детройт – какая разница? Ничего не изменится. Не важно, кто выключает свет – все равно темно.

– Почему ты пришел ко мне? – спрашивает Фрэнк, хотя ответ ему известен.

– Потому что ты – Фрэнки Машина.

– Что это  значит?

Это значит, говорит Мышь Младший, что они «намерены» встретиться с Веной и разобраться.

– Делайте, как он сказал, – произносит Фрэнк. – Если Вена говорит: шестьдесят, он возьмет сорок, может быть, даже тридцать пять. Вы даете ему кусок пирога, а потом выходите из дела и печете пирог побольше, вот и все. Места всем хватит.

Мышь Младший качает головой.

– Если мы не остановим его…

– Остановите, как же, – говорит Фрэнк. – Вы начнете войну с детройтцами.

И позволь сказать тебе то, малыш, что твоему отцу отлично известно. За тобой никого нет. Однако Мышь Младший слишком юн, чтобы это понимать. Слишком много тестостерона.

Мышь Младший говорит:

– Я не лягу под него.

– И не надо.

Это не моя проблема, думает Фрэнк. Я вышел из игры.

– Пятьдесят тысяч, – произносит Мышь Младший.

Много  денег, думает Фрэнк. Значит, в порно крутится больше денег, чем я думал. Похоже, они не пусты, вот только силенок маловато. Обычно за такие дела не платят наличными – их дают одному из бойцов в обмен на будущие услуги или на немедленную услугу.

Однако у лос‑анджелесской семьи вряд ли осталось много бойцов. А уж настоящих точно нет, иначе они бы уже разобрались.

Пятьдесят тысяч – большие деньги. Если их умело инвестировать, то можно заплатить за учебу.

– Пожалуй, я пас на сей раз.

– Папа сказал, ты мог бы это уладить.

– Твой папа умный человек.

На самом деле он осел, черт бы его побрал.

– Он просил передать тебе, – продолжает Мышь Младший, – что будет считать это личной услугой, подтверждением лояльности.

– Ты о чем?

Фрэнк хочет, чтобы парень сказал все.

– О том, что было в Вегасе, – говорит Мышь Младший, и от страха у него дрожит голос. – Дело Гольдштейна… папа хочет знать, что ты, ну знаешь, в команде.

Вот оно как, думает Фрэнк. Одним махом… Мышь Старший решает проблему с детройтцами и обеспечивает мое молчание – не могу же я пойти с доносом к федералам, имея свеженький труп на руках. Если же я не разберусь с Веной, то во мне заподозрят крысу. Итак, или я разбираюсь с Веной, или сам становлюсь мишенью. Но если у Мыша Старшего нет бойцов, чтобы разобраться с Винсом, почему он думает, что сумеет достать меня? В Клубе Микки Мауса никому не хватит ни умения, ни денег.

Кого он пошлет?

Кого‑то не из семьи. Из Нью‑Йорка, может быть, из Флориды, может быть, наймет мексиканцев.

У него получится.

Это проблема.

– Вот что я тебе скажу. Так или иначе, я найду способ избавить тебя от Вены. Назначай встречу. Я приду. Когда он увидит меня, станет благоразумнее. Если же нет…

Фрэнк умолкает. И без слов ясно.

Тревису его идея нравится.

– Это сработает, Младший, – говорит он. – Когда Вена увидит, что мы заполучили Фрэнки Машину, он наложит в штаны.

– Не наложит, – возражает Фрэнк.