– Потому что я дал тебе обещание, – выдавил Джед сквозь зубы, – и убери, пожалуйста, руку.

И тогда она быстро проговорила, не глядя на него:

– Почему же ты не сказал мне об этом? Я была уверена, что тебе не до того. И поскольку мы уговорились… Если ты хочешь…

– Переспать с тобой? – грубо закончил Джед и, взяв ее руку с плеча, переложил на поручни. – Нет. Благодарю. Так не пойдет.

Исабель напряглась как струна, пытаясь поймать хотя бы отблеск обещания в его словах:

– Что не пойдет? Почему?

– Я уже сказал. Мне не хотелось разбираться в том, какая ты есть. Это будет только мешать.

Огонек надежды в ее сердце погас, не успев разгореться:

– Ты хочешь сказать, что я перестала соответствовать образу «Невесты», который сложился в твоем воображении? – прямо спросила она.

– Не надо говорить вместо меня.

– Но ведь именно это ты имел в виду?

– Я не знаю, что имел в виду. С того момента, как я тебя впервые увидел, я утратил способность мыслить ясно и логично, – Джед искоса посмотрел на нее. – И ничего не смогу с собой поделать, если и дальше буду позволять себе слепо бросаться за тобой и тут же натыкаться на стены, которые ты воздвигла, защищаясь от меня.

– Что ты этим хочешь сказать? – растерянно переспросила Исабель. – И как это можно изменить?

– Ответь на мои вопросы.

– Я не имею права говорить про Сан-Мигуэль, – прошептала она. – Правда.

– Лучше что-то, чем вообще ничего. Тогда расскажи про свою жизнь на острове.

– Если ты не очень будешь настаивать, то я бы предпочла не вспоминать об этом времени, – неестественным тоном ответила Исабель.

– Нет, буду.

– Но зачем? Ведь это все в прошлом.

– Потому что мне нужно знать, кто ты.

– А я тебе опять повторю: я совсем не та, за которую ты меня принимаешь. И я уже не та, какой была на острове.

– Нет, конечно. Ты что же, жила все эти годы в полной изоляции?

– Почему ты считаешь, что нет? Я жила… – она замолчала, осознав, что опять собирается утаить правду. А это было нечестно по отношению к нему. Замолчала еще и потому, что сама страстно желала разбить преграды, которые сама выстроила. – А что именно тебе хочется узнать?

– Все. Что ты чувствовала, что ты делала, чем думала.

– Мне кажется, что ты по-прежнему пытаешься разглядеть во мне черты «Невесты», – с горькой улыбкой заметила Исабель. – Про Арнольда тебе все известно лучше, чем кому бы то ни было. Так что ты очень хорошо можешь представить, какой была моя жизнь.

– Я не могу ее представить себе настолько ясно, как мне бы хотелось. И поэтому мысль о тебе и о нем, о вас вместе жжет меня, как раскаленные угли. Стоит мне только представить… – Тон его стал еще более жестким. – Расскажи мне обо всем.

– Это было очень тяжело и очень трудно, – Исабель скрестила руки на груди, чтобы сдержать дрожь, сотрясавшую ее. – Мне надо было научиться… ты ведь, наверное, догадываешься, что раньше я не была покладистой.